Тимур Бикбулатов - Веретейская волость

Особенно памятно мне в этом отношении лето 1892 года, когда я готовился по окончании семинарии к конкурсным экзаменам в академию. От сельских работ я поэтому, естественно, был освобожден. Мама, слабая физически и часто прихварывавшая, вообще никогда не занималась тяжелым физическим трудом. Дома, таким образом, оставались только мы с нею вдвоем. Сижу я однажды за учебником философии; неподалеку мама с вязаньем в руках.

— Что ты, Саша, читаешь?

— Философию Фихте, мама.

— Почитай вслух.

— Но, мама, ведь ты ничего не поймешь.

— Ну, попробуй.

Я исполнил ее желание. Читаю четверть часа, полчаса. Мама молчит. Я украдкой поднимаю глаза от книги в уверенности, что мама дремлет. И что же вижу? Мама опустила вязанье на колени и внимательно, с горящим взором глядит на меня.

— Что, мама, тебе не надоело?

— Ну, конечно, нет… И, знаешь, как это интересно!

— Мама, не лукавь. Сознайся лучше, что ты ничего не поняла.

— Нет, ты ошибаешься: я все понимаю. Только — она глубоко вздохнула — вот рассказать не могу…

Последние годы жизни мама провела в одиночестве в селе Веретее. Время от времени она приезжала к нам, в Петербург, но долго не уживалась: ее, видимо, тяготила столичная сутолока. Один раз мы снарядили ее даже в Иркутск, к брату Федору, где она погостила несколько месяцев. Умерла она в 1918 году, 68 лет от роду.

Старший мой брат Федор (четырьмя годами старше меня) окончил семинарию, но идти в священники не хотел, предпочитая оставаться в скромной роли сельского учителя и отражая мужественно все атаки, которые на него производились (преимущественно отцом). Первые годы учительства в одиночестве, на грошовом жалованье (12 руб.50 коп. в месяц) были у него тяжелые. Были моменты, когда он стал довольно усердно прибегать к выпивке. Однако алкоголиком он не сделался и в этом значительно обязан влиянию дяди, Н.И.Ушакову, а также женитьбе. Жена его, Александра Флегонтовна Александрова, из захудалых дворянок, в своей генеалогии насчитывающая даже какого-то князя, женщина очень умная, со значительными музыкальными и литературными дарованиями, разделяла с мужем в течение приблизительно 15 лет учительскую работу в нашем селе Веретее. Перед женитьбою у брата Федора расширился круг знакомств, из которых наиболее прочным оказалось знакомство с семьей помещика С. А. Мусина-Пушкина. Свободное время он стал посвящать изучению немецкого языка, в котором он конкурировал со мною, много читал, сотрудничал в ярославской газете «Северный край». Разнообразил он свою жизнь еще столярным ремеслом, в котором был довольно искусен. Долговременная учительская работа и культурность его семьи стяжали ему популярность среди окрестных учителей, которые часто в свободные часы заезжали в веретейское училище «на огонек» попить чайку, послушать музыку и пение и отвести душу в разговоре. Благодаря его инициативе и исключительным стараниям, элементарная (т.н. одноклассная) школа была превращена в двухклассную, с четырехлетним курсом обучения. Им же устроена была при школе бесплатная библиотека-читальня, вторая по времени открытия в уезде. Культурный след, оставленный им и его женою в нашем крае, был весьма значителен, что признавали и признают до сих пор и местные крестьяне, почти все его ученики, и уцелевшие еще единичные представители старой тамошней интеллигенции. Нужно сказать, что семья Федора (он и его жена) в культурном отношении стояли гораздо выше их деревенских соседей, и это обстоятельство, в связи с либерально— демократическими взглядами брата, было для него источником многих огорчений. Материальное положение семьи с устройством двухклассной школы значительно улучшилось: оба они в месяц зарабатывали около 100 руб., но окружавшая их атмосфера с каждым годом становилась все тяжелее для них, а подраставшие дети, из которых старшая окончила уже курс в двухклассном училище, заставила задуматься об их будущем. Для них, чтобы дать им образование, нужно было во что бы то ни стало перебираться в город. Я помог ему в этом, устроив ему место в Иркутске, во вновь открывавшемся там коммерческом училище, куда он и переселился в 1908—1910 году (точно не помню). В Иркутске он акклиматизировался: помимо школы, он работал здесь в газете «Сибирь» и, по выбору, состоял секретарем восточного отделения Географического общества. С наступлением революции он примкнул к белым и, записавшись в казаки, вступил в отряд генерала Семенова, оперировавшего в Забайкалье. Сын Федора, Александр, тогда студент Томского технологического института, отправился вместе с ним. Около полугода пробыл Федор на этом внутреннем фронте и вернулся, пережив много лишений. Вернулся совершенно больной и молчаливый. В белых он, видимо, сильно разочаровался. Вскоре после возвращения в Иркутск, за несколько дней до занятия Иркутска красными, он умер. Жена его до сих пор (1938 г.) жива и проявляет большую энергию в работе по обучению иркутских пионеров. В 1937 г. иркутяне чествовали ее по поводу исполнившегося 50-летия ее педагогической деятельности. Ее произвели в «герои труда» и дали персональную пенсию, но работать она не бросает.