Илья Зайцев - Астраханское ханство

Вопрос об астраханских выплатах ногаям довольно сложный. Л. Ш. Арсланов и В. М. Викторин считают, что город платил дань Ногайской Орде с конца XV в. [Арсланов, Викторин 1995: 339]. В 1518 г. (т. е. во время борьбы в Ногайской Орде Алчагира с Шейх-Мухаммедом) итальянец Франческо да Колло слышал в Москве, будто для того, чтобы утихомирить воинственных ногаев (которые "благодаря их большому числу и потому, что они между собою объединены, мало считаются со своими ближними соседями и нападают то на одного, то на другого"), "соседи их платят им дань, как делают многие князья с гелветами [169], чтобы иметь их на собственной службе, вместо того чтобы быть принужденными к таковой дани" [Итальянец о России 1996: 67]. Татарское шеджере приписывает обложение Астрахани "налогом" ногайскому "хану Альсагиру" [Ахметзянов 1991: 84]. Когда в 1562 г. мирза Исмаил требовал отдать ему некоторые участки волжской дельты как "наврузовское княжое место" (подразумевая бека Науруза бен Эдиге), то из Москвы отвечали, что "про те есмя места сыскати не могли. И то есмя не слыхали ж, чтоб нагайские мурзы были в Азторохани" [РГАДА, ф. 127, oп. 1, д. 6, л. 115] [170]. В Астраханском ханстве, вне всяких сомнений, проживали мангыты, которых возглавлял бек, но о присутствии ногайской аристократии, владевшей Какими-либо землями или получавшей часть неких астраханских доводов, сведений нет.

Из цитированного письма Кошума (1538 г.) мы узнаем и об уел о. виях приема ногайских послов в Астрахани: "Мы посылаем в Асторахань к Темир-Кутлуеву цареву юрту, ко царю, своих послов. И ныне им дают по волу на день корму, опричь конского корму" [Посольские книги 1995: 208]. Интересно сравнить размер этих выдач с данными, которые приводил в своем письме из Крыма в 1523 г. И. Колычев. "А почести, государь, — писал московский дипломат великому князю Василию, — мне от нево (т. е. от крымского хана. — И.З.) не было никакие, толко, государь, мне корм прислал две овцы, да два кувшина шорапу [171], а после того, государь, три дни спустя прислал ко мне яловицу" [РГАДА, ф. 123, oп. 1, ед. хр. 6, л. 7]. Видно, И. Колычеву давали несколько меньше "корму", чем его ногайскому коллеге в Астрахани. Д. Губин в Ногайской Орде в конце 1534 г. получал по приказу бия Сейид-Ахмеда "корм яловицу да подводы" [Посольские книги 1995: 125]. Довольствие ногаев при астраханском дворе выглядит достаточным и при сравнении его с аналогичными выдачами московского правительства иностранным дипломатам в XVI–XVII вв. (см. [Юзефович 1988: 80–84]).

Посланник великого князя А. С. Повадин благополучно достиг Астрахани, и 6 июля 1540 г. в Москву прибыл посланник Абд ар-Рахмана, Кайбула, "с товарыщи з грамотою; а писал царь (Абд ар-Рахман. — И.З.) в грамоте о своем здравии". Кайбула был отпущен из Москвы 20 сентября, "а с ним вместе послал князь великий к царю своих казаков з грамотою Иванчю Давидова с товарыщи" [ПСРЛ 1904: 133] [172].

4 октября 1540 г. в Москву из Астрахани от Абд ар-Рахмана приходит "болший его посол Янмагмет князь Коуратов с товарыщи" [173]. Вместе с Джан-Мухаммедом из Астрахани вернулся Андрей Повадин. Посол говорил от имени хана, "чтобы похотел князь великий с государем нашим быти в крепкой дружбе и в братстве по тому же, как был отець твой с отцем моим и со мною, и ты бы ныне с нами был по том\ же в крепкой дружбе и в братстве, другу бы еси нашему другом был, а недругу недругом, и на всех недругов наших был с нами заодин" Союз с Астраханью был, конечно, выгоден Москве. Борьба с Крымом — это тема, которая, безусловно, представляла взаимный интерес Поэтому реакция ИванаIV выглядит вполне ожидаемой: "…великии князь с царем похотел дружбы, цареву бакшею велел грамоту дружебную написати, и правду послы на той грамоте великому князю дали, что и царю на той грамоте правда дати и печати свои к той дружебьной прикласти и правда своя царю держати" [ПСРЛ 1904: 133; 0СРЛ 1914: 455; ПСРЛ 19656: 38]. О содержании достигнутых договоренностей можно лишь догадываться. Вероятнее всего, союз предусматривал борьбу с общими врагами, причем наверняка астраханская сторона настаивала на вписании в текст и Крыма как стороны-противника, а Москва уклонялась, верная ставке на лавирование между ханствами.

Астраханские послы были отпущены из Москвы 28 мая следующего, 1541 г. С ними вместе в Астрахань отправился русский дипломат- посланник Федор Невежин. Направлен он был "о братстве и о крепкой дружбе, на чем царев посол дал великому князю правду Ян-Магметь князь с товарыщи, что царю быти с великым князем в крепкой дружбе, и шертную грамоту дал, и на той шертной грамоте царю правда дати перед великаго князя послом" [ПСРЛ 1904: 133; ПСРЛ 1914: 457; ПСРЛ 19656: 39–40]. Ф. Невежин поехал, таким образом, с целью привести к шерти Абд ар-Рахмана, чтобы полностью оформить московско-астраханский союз.