Илья Зайцев - Астраханское ханство

Это, очевидно, тот самый Николай Иванович Гулак, более известный в середине и второй половине позапрошлого века как член Кирилло-Мефодиевского тайного общества, а также переводчик Физули и М. Ф. Ахундова, исследователь творчества Низами и Руставели (см. [Биобиблиографический словарь 1974: 152–154; Зайончковский 1959: 132]). В книге Н. Семенова приводится сделанный Гулаком перевод эпоса "Едигей", записанного Ходзько в 1830 г. Переводы эпоса Едигей не значатся в библиографии Н. И.Гулака [Биобиблиографический словарь 1974: 153]. Вероятно, они не были известны и впредь их следует учитывать при изучении жизни и творчества ученого.

Казачий Бугор ныне в черте города. В середине XIX в. — восточная граница Астрахани [Юхт, Логачев 1958: 21] (см. также [Астрахань 1882: 24]).

Л. Ш. Арсланов и В. М. Викторин также упоминают несколько астраханских святынь: "аулья" Тукли-Баба Шашлы-аже на кладбище поселка Мошаик; Акрам-Баба Машаяклы (Масаяклы) на городском мусульманском кладбище, а также священное озеро и "аулья" Оряк (Урдяк) — аже за селом Янги-Аскер (это Хажи Нурмухаммед Хазрят, по Низаметдиновой). Их возникновение авторы относят к XII–XV в. [Арсланов, Викторин 1995: 341].

Е. В. Бахревский пишет: "Имя Абу Саид напоминает имя Саин, которым называли Бату-хана. В общем, этого персонажа трудно отождествить с кем-либо из реальных исторических деятелей" [Бахревский 1996: 188].

В данном случае Эвлия имеет в виду Хушенга— внука и преемника Кеюмарса — родоначальника древней династии Пишдадидов (получила свое название от титула Хушенга — пишдад, т. е. "основоположник справедливости"). Хушенг, один из героев "Шах-наме" Фирдоуси, упоминается еще в Авесте (под именем Хаошйанха Паравата) как борец с дивами, первый царь и законодатель Ирана, родоначальник ариев-иранцев Тахмурес (в Авесте — Тахмаурупа) — сын Хушенга, в "Шах-наме" третий царь династии, носящий титул "Дивбенд" ("связывающий дивов") (см. [Фирдоуси 1993: 28–34])

В одном из литературных посланий анонимному московскому царю (список конца XVII в.) монарх превозносится за распространение православия "по у лисом" (т. е. улусам): "…верное православие всюду расширяемо цветет, яко же и по суху, и по морю, и по остроум, и по всем градовом, и по улисом по данной ти благодати" [Демин 1965: 189–192]. Часто распространение православия наталкивалось на сопротивление местного населения. А-Поссевино писал, что многие московские монахи, "по обычаю, часто отправляются к соседним народам, чтобы проповедовать им евангелие. Московиты некоторых из них, Погибших за религию в Скифии и Татарии, чтут как мучеников" [Поссевино 1983: 41].

Хотя архиепископ Гурий, отправляясь в Казань, получил наказ "всякими обычаи, как возможно, приучать ему татар к себе и приводити их любовию на крещение, а страхом их ко крещению никак не приводите" (см. [Голубинский 1900: 801]).

Между Казанью и Астраханью в начале 80-х годов XVI в. (впрочем, едва ли не до конца столетия) почти не было населенных пунктов, земля представляла собой практически пустыню [Поссевино 1983: 42; Тихомиров 1962: 508].

Мурад-Гирей пришел в Астрахань из "Шевкал", т. е. кумыкского шевкальства в Дагестане. В городе царевич вошел в конфликт с ногаями (см. [Судаков 1891: 67, 71]). Он должен был силами московских войск, а также юртовских татар и ногаев, верныx Москве, начать военные действия против Крыма ("а из Асторохони итти ему промышлять над Крымом, а, взем Крым, сести ему в Крыму царем, а служить ему царю и великому князю") (см. о них [Кушева 1963: 260–262], а также [Разрядная 1974: 215; 976: 32]).

Михраб — ниша в стене, обращенной в сторону Мекки, обозначающая направление, куда обращены лица молящихся в мечети. В данном случае — синоним мечети.

Поскольку сам Эвлия вряд ли бывал в тех краях, можно предположить литературный источник его сведений. Так, о жителях Сарая, которые "не отличают в пище скверного от того, что таковым не является, и запретного от разрешенного", писал в начале XV в. египетский энциклопедист ал-Калкашанди [Григорьев, Фролова 1999: 70].

О том, что татары Дешт-и Кипчака не едят хлеба, писал еще Ибн Баттута [Battuta 1962: 474].

Это замечание не оставляет сомнений, что город располагался на правом берегу Волги, чуть ниже Сарая-Бату (ныне городище Селитренное, выше современной Астрахани, на левом берегу Ахтубы).