Илья Зайцев - Астраханское ханство

Этнические связи между Астраханским ханством, с одной стороны, и Казанью, Ногайской Ордой, Крымом и Сибирью — с другой, видимо, были чрезвычайно тесными. Эта тема заслуживает отдельного исследования. Вероятно, прав был Р. И. Ижбердеев, когда писал: "Пока нет достаточных оснований говорить об особом едином этносе в Астраханском ханстве с его хозяйственным дуализмом. Сам Хаджи-Тархан… по золотоордынской традиции, видимо, напоминал салатницу, где каждый ингредиент сохранял самобытность. Степняки вряд ли сильно отличались от тех же ногаев. Не исключен и постоянный обмен Астраханского ханства кочевыми племенами с Ногайской и Большой Ордами. Отметим, что в начале века (двадцатого. — И.З.) Г. Н. Ахмаров отмечал у средневолжских мишарей представления о пребывании их предков когда-то близ Астрахани на Ахтубе" [Ижбердеев 1994: 39] (см. также [Шнайдштейн 1989а]). В свою очередь, упомянем о существовании в Казанском ханстве деревни под названием Астрахань (на Ногайской дороге), хотя скорее всего эта форма топонима — влияние русского языка [Чернышев 1971: 276, 284, № 33]. По мнению Л. Ш. Арсланова и В. М. Викторина, для XV в. "мы имеем совокупность нескольких родственных тюркских этносов кыпчакского происхождения, кочевых (или же вынужденных вернуться к кочевому скотоводству), но вошедших в разные политические, государственные образования" [Арсланов, Викторин 1995: 337] (см. там же об этническом взаимодействии Астрахани с Ногайской Ордой). Согласимся с выводами Д. М. Исхакова: "…под астраханскими татарами (астраханцами) периода Астраханского ханства надо иметь в виду юртовских татар, явно образующих самостоятельную этническую общность (народность). Однако данная общность в XV–XVII вв. была тесно связана с ногайским Этнополитическим образованием, консолидация с частью которого так и не была окон-Чательно завершена в позднезолотоордынское время" (см. [Исхаков 2001: 119]).

Якуб и до этих событий упоминается редко. Так, в 1449 г. он по приказу московского великого князя Василия помогал польскому королю Казимиру Ягеллончику в его борьбе с сыном Сигизмунда Кейстутовича Михаилом [Флоря 2001: 187].

Ничего похожего мне найти не удалось. Самое близкое по созвучию — р. Узола (левый приток Волги, длиной 147 км, протекает по западной окраине Волжско-Ветлужской низины) (см. [Рагозин 1880: 327, № 249]), но это, конечно, совершенно невероятно. Между прочим, река с названием Большой Узен (Ulu Ozen в османской форме; греческая Мегапотамо) есть и в Крыму (см. [Veinstein 1980: 249]).

У Хондемира сказано просто, что Ахмед был из рода "хаканов Дашт-и Кыбчака" [Хондемир 1955: 177].

Общепринятые даты путешествия Афанасия Никитина (1466–1472) были впервые предложены И. И. Срезневским. Л. С. Семенов весьма убедительно пересмотрел традиционную хронологию странствий тверского купца. Однако Г. Д. Ленхофф и Дж. Б. Мартин считают, что приводимые Л. С. Семеновым доказательства "недостаточны для какого-либо определенного вывода" [Ленхофф, Мартин 1993: 95].

Вероятно, именно на основе этого сообщения А. Никитина Г. Хаттенбах назвал Астраханское ханство "пиратским". Там будто бы грабили все корабли, проходящие через русла дельты [Huttenbach 1988: 52].

Но не "астраханский"!

Ср. с датами правления Махмуда, которые приводит В. В. Похлебкин— 1459–1465 гг. [Похлебкин 1999: 9, № 81].

Ср. с точкой зрения Дж. Гёкче [Gokсe 1979: 16].

Вопреки мнению составителей МИКХ, это один человек, а не два. См. [Семенов 1954а: 41].

Ш. Марджани считал, что Ибрагим (Бабак) — сын Махмутека, сына Хаджи-Мухаммеда [Марджани 1885: 158]. Авторы "Древней Сибири" (Улан-Удэ, 1964) и "Истории Сибири" (Л., 1968) также считали Ибака внуком Хаджи-Мухаммеда [Древняя Сибирь 1964: 500; История Сибири 1968: 364]. Хотя существует мнение, что Ибак — его сын [Нестеров 1988: 13].

Несколько иной перечень врагов Шайх-Хайдара (без Кирая и Аббаса, но с Ваккасом) см. [Иванов 1958: 37].

Об этом слове и его значении см. [Vаsаry 1982].

В рукописи "Шайбани-наме" ИВ АН Узбекистана он ошибочно назван сыном Тимур-Кутлуга [Семенов 1954: 28].

Арабское по происхождению слово "vilayat" использовалось в Средней Азии в своем основном значении — "управляемая область, провинция, наместничество, губерния". Имело место как сужение термина, так и его расширение (до понятий "чужая страна", "заграница" и вместе с тем "родина", "родная страна") [Оранский 1979: 152]. См. также [Брегель 1970; Кармышева 1971].