Владимир Петрухин - Русь в IX–X веках. От призвания варягов до выбора веры

В духовных стихах эту функцию мог выполнять сам архангел Михаил (Голубиная книга: 254, 266).

В отличие от Норвегии и Швеции, в Дании погребения с ладьями уникальны: кроме Хедебю известно знаменитое трупоположение в ладье в Ладбю. Оба комплекса приписываются датским конунгам, правившим до Горма (Andersen 1985).

В 2011 г. экспедицией Н. А. Макарова были отрыты остатки кургана в Ростово-Суздальском ополье (Шекшово) и обнаружен парадный топорик конца Х — начала XI вв. с инкрустацией, несущей знак Рюриковичей — трезубец, который мог принадлежать окружению ростовского князя Бориса Владимировича.

Д. Н. Козак (2008) соотносит культуру Верхнего Приднестровья начала н. э., сочетающую германские и другие традиции региона, с венедами Тацита.

Д. М. Дудко (2009) обнаруживает в орнаменте на шлеме одной из фигурок следы праславянской письменности (VII в.!), объявляя его праславянским солнечным богом и т. д. (в духе сочинений современного неоязычества).

О соотношении иконического и аниконического в архаическом искусстве см. Раевский 2006. С. 352–471.

Такая композиция на подвесках в скандинавских комплексах под влиянием романтической интерпретации Г. Ф. Корзухиной получила наименование «Один и вороны», хотя на лице осевого персонажа хорошо видны оба глаза (Один был крив — ср. Петрухин 2011. С. 265 и сл.). Существеннее для нашей проблематики находки с новгородского Городища, где схожие по конфигурации привески носят скандинавский и степной (мадьярский) мотивы — одна из них изготовлена из поясной бляшки (см. Новгородская Русь. С. 85). См. также о сочетании мотивов на т. н. топорике Андрея Боголюбского в § 3.

Указано И. А. Аржанцевой.

Д. Д. Васильев указал на сложную композицию алтайских петроглифов, передающую церемонию интронизации тюркского правителя: его поднимают на войлоке, вокруг — стрелки из лука и камлающий шаман (?) (см. Балог 2005. С. 22; рис. 60 по: Кубарев, Маточкин 1992. рис. 55).

См. материалы в каталоге выставки: Путь из варяг в греки и из грек. М., 1996, а также каталог «Меч и златник».

По-видимому, четыре головы имела и позднейшая (XIII в.) деревянная фигурка из Риги, демонстрирующая «балто-славянское» единство культовых изображений в балтийском регионе (см. обзор: Kajkovski, Szczepanik 2013).

Так первоначально определили его авторы раскопок (Толочко, Боровский 1979. С. 3–10).

Ср. сходную конструкцию «святилища» во Пскове, обнаруженного на языческом некрополе древнерусского города: ровик «святилища» имел также перемычку — вход — на югозападе, что характерно для ровиков древнерусских курганов (Лабутина 1989. С. 100–108).

Ср. более раннее святилище, приписываемое «венедам» (Козак 2008. С. 273–275).

Особую проблему представляют «Велесовы» камни, известные в балто-славянском по-граничье (Топоров 1999. С. 290, сноска 23).

Проблема строгости поста была актуальной для светских властей раннесредневековой Европы в целом, власти не могли отказаться от «варварской» традиции пиров (ср.: Ловмянский 2003. С. 307–308).

Впрочем, негативное отношение составителя ПВЛ к «изменнику» Настасу Корсунянину, который стал служить Болеславу польскому, позволяет приписывать Корсунскую легенду другому корсунянину — новгородскому Акиму и выделять еще один предшествующий ПВЛ свод, датируемый 1060-ми гг. (ср. Гиппиус 2012. С.61–62).

Бронзовая литейная форма для производства равноконечных крестов с ложнозерне-ным орнаментом обнаружена на киевском Подоле; аналогии таким крестам известны в Крыму и Моравии (Хамайко 2010).

С территории Хазарии (Краснодарский край?) происходит бронзовый крест «скандинавского типа», переданный в ГИМ (см. «Восточная коллекция», лето 2009. С. 31). Крестовидные подвески Саркела отличаются от тех, которые известны в более ранних салтовских погребениях бассейна Северского Донца (ср. Аксенов 2004). Одна их этих подвесок напоминает обломок крестовидного навершия булавки балтского типа (ср.: там же, рис. 1; Jansson 1995. P. 88, 89). Такой обломок использовался в качестве креста в тимерёвском комплексе, в одном из курганов С.-Петербургской губернии (Ивановский 1896, табл. V, 6). Обнаружены эти навершия в слоях Новгорода (Седова 1981. С. 73–75) и Полоцка (1 экз. — Тарасов 2008. С. 175, рис. 2, 6).