Александр Чубарьян - Канун трагедии [Сталин и международный кризис - сентябрь 1939 - июнь 1941 года]

Заканчивая этот сюжет, Риббентроп сказал, что "дело шло бы тогда к сотрудничеству на долгие времена, ибо фюрер мыс­лит крупными историческими категориями". Немецкий ми­нистр сообщил, что он привез текст соответствующего совме­стного заявления и его следует придать гласности. "Германия не ждет военной помощи от Советского Союза, так как она справится с Англией и Францией сама, но смысл совместного заявления состоял бы в том, чтобы продемонстрировать перед всем миром сотрудничество между Германией и Советским Союзом и их согласие в принципиальных вопросах внешней политики".

Мы сознательно столь подробно изложили эту часть заявле­ния германского министра, так как она отражает намерения Германии в отношениях с Советским Союзом. Нацистское ру­ководство в общем плане не скрывало идеологических расхож­дений между двумя странами и режимами. Но оно переводило вопрос в геополитическую плоскость. Гитлер и его окружение стремились активнее втянуть Советский Союз в антианглий­скую деятельность, вплоть до возможного соглашения о судьбе английских владений в Азии. Из приведенных в дальнейшем материалов станет ясным, что в первую очередь они имели в виду Афганистан. Их желанием было выступить с каким-ни­будь совместным заявлением антибританского содержания, чтобы застраховать себя от возможного сохранения связей Со­ветского Союза с Англией и Францией.

Следует заметить, что в целом Риббентроп избегал слишком явных формулировок, делая акцент на совпадении политиче­ских интересов. Он выделил два вопроса, интересующих не­мецкую сторону. Первый касался окончательного очертания границы между двумя странами. Германия хотела бы несколь­ко скорректировать протокол от 23 августа и получить район нефтяных месторождений на юге, в верхнем течении р. Сан, а также у Овгустово и Белостока, где находятся обширные леса. Риббентроп объяснял это потребностями в нефти и лесе. Гер­мания выступила против сохранения независимой Польши, по­скольку самостоятельность Польши была бы источником постоянного беспокойства.

Второй пункт касался Прибалтики. Риббентроп заявил, что Германия приветствует постепенное решение прибалтийского вопроса, рассматривая предстоящее подписание договора с Эс­тонией, а затем и с другими Балтийскими странами как первые шаги в этом направлении. Явно выражая одобрение советских планов, Риббентроп сказал: "Мы не заинтересованы в делах Эстонии и Латвии". Напомнив о согласии фюрера дать Совет­скому Союзу незамерзающие гавани на Балтике, он добавил, что Гитлер склонен передать в сферу советских интересов Лит­ву (как этого хотел Советский Союз), но Германии необходим несколько больший эквивалент за эту уступку, чем ранее пред­лагала Москва. При этом он провел на карте линию от южной оконечности Литвы в сторону соединения с Бутом.

В целом германская позиция была высказана достаточно определенно. Нацистское руководство не скрывало заинтере­сованности продолжать сотрудничество и взаимодействие в политической, экономической и военной областях. В сущности предложения Германии вносили мало нового в тот поворот, ко­торый был сделан Гитлером ранее и который привел к пакту Молотова — Риббентропа от 23 августа.

Однако нас больше привлекает не изложение германской позиции, а точка зрения советского руководства. Переговоры 27 — 28 сентября должны были дать ответ, насколько далеко Москва хотела и могла идти в своей ориентации на Германию. Следует еще раз подчеркнуть, что Советский Союз только на­чал реализацию секретного протокола в части разграничения сфер интересов и потому нуждался в германской поддержке.

В ответном слове Сталин обрисовал общее направление советской политики и коснулся вопросов, поднятых Риббен­тропом. Он начал с обоснования стремления Советского Сою­за к сотрудничеству с Германией. Вспомнив Рапалло, Сталин заявил, что с приходом национал-социалистов к власти отно­шения между двумя странами ухудшились, "так как немецкое правительство видело необходимость отдать приоритет внут­риполитическим соображениям". Когда этот вопрос исчерпал себя, тогда немецкое правительство проявило добрую волю к улучшению отношений. И теперь Советский Союз "с чистой совестью" приступает к возобновлению сотрудничества с Германией.

Далее Сталин перешел к резкой критике Великобритании. Он прямо заявил, что Ленин и его ученики всегда больше всего ругали Англию. Согласившись со словами Риббентропа о том, что Германия не нуждается в военной помощи, Сталин в то же время заявил: "Если Германия попадет в тяжелое положение, то она может быть уверена, что советский народ придет Герма­нии на помощь и не допустит, чтобы Германию задушили. Со­ветский Союз заинтересован в сильной Германии и не допус­тит, чтобы Германию повергли на землю".