Женщины-легенды

Вскоре угрюмые горы Эпира, покрытые дикими лесами, остались позади: впереди открылась более равнинная местность Македонии, и Олимпиада, непривычная к перемене мест, очутилась словно в ином мире, в котором многое для нее было новым и удивляло на каждом шагу. Более всего ее поразило оживление, царившее на македонских дорогах и небольших военных пунктах, часто попадавшихся на пути: поднимая тучи пыли, стремительно неслись во все стороны всадники с экстренными поручениями, в строгом боевом порядке маршировали небольшие патрульные отряды, поблескивая начищенным оружием. Вся страна представилась Олимпиаде похожей на большой котел, в котором все так и кипело, и в самый короткий срок она интуитивно приобщилась к ритму жизни страны, которой ей предстояло в скором времени править.

Филипп, вопреки ожиданиям Олимпиады, не встретил ее на границе своего государства, не вышел он навстречу и у стен своей резиденции — столицы Македонии Пеллы — и даже, когда отряд достиг дворца, не удостоил ее личным вниманием, хотя дворцовая прислуга оказала ей поистине царские почести. Такое поведение Филиппа сначала несколько смутило Олимпиаду, но потом ей подумалось, что, возможно, царь занят важными государственными делами. Она ню ошиблась в своих догадках. После того как она отдохнула с дороги и сменила запылившиеся одежды на свежие, явилась служанка и объявила, что царь рад видеть ее и с нетерпением ждет.

После многочисленных переходов по коридорам царского дворца Олимпиада неожиданно очутилась в большой зале, заполненной людьми. Собравшиеся оживленно разговаривали: видимо, обсуждали что-то важное. На Олимпиаду даже не обратили внимания, что поставило ее в неловкое положение. Она некоторое время в нерешительности осматривалась по сторонам, пока ее взор не остановился на человеке, по одеждам ничем не отличавшемся от остальных, но который, как ей показалось, доминировал над всеми. В этот момент он, склонясь над столом, на котором была разостлана карта, что-то говорил своим приближенным.

Да, это был он. Олимпиада не ошибалась. Хотя со времени их последнего свидания прошло несколько лет и он, возмужав, значительно изменился внешне, сердце безошибочно ей подсказало, что это Филипп.

Собравшись с духом, Олимпиада гордой, независимой походкой двинулась к Филиппу. Тот, на какое-то мгновение оторвавшись от карты, обернулся, видимо почувствовав на себе пристальный взгляд Олимпиады, и увидел ее. Глаза царя вмиг загорелись огнем восхищения, и он, протянув вперед руки, как это делают при встрече после долгой разлуки образованные греки, направился к ней, чтобы заключить в объятия.

Примерно так могла произойти встреча Филиппа и Олимпиады в Пелле в 357 году до н. э. Вскоре было совершено торжественное бракосочетание. Филипп в лице Олимпиады нашел любящую супругу, а Македония наконец-то обрела избранницу из царского рода, чья персона могла представлять страну на тогдашней международной арене и чей сын без всяких сомнений должен был стать законным наследником престола.

Олимпиада была шестой по счету женой Филиппа. Первый раз Филипп женился на Филе, девушке знатного происхождения из элимиотийских горных районов, еще до того, как стал царем. После победы над Иллирией он взял в жены Аудату. Став женой Филиппа, она назвалась Евридикой и родила ему дочь Киннану. Из дипломатических соображений свой третий брак Филипп заключил с Филлиной из Фессалии. От этого брака родился сын Арридей. Четвертой и пятой женами Филиппа были Никазиполида, также из Фессалии, и фракиянка Меда. Кроме этого у Филиппа были и другие женщины, многие из которых имели от него детей. Но ни одна из них не могла быть царицей Македонии из-за своего нецарского происхождения, а дети, рожденные ими, не могли считаться наследниками престола. Почти ничего не известно о судьбе всех этих женщин после того, как Филипп женился на Олимпиаде. Правда, некоторые источники сообщают, что Фила и Аудата умерли до 357 года до н. э., остальные же или оставались при дворе Филиппа простыми наложницами, или возвратились на родину, хотя их детей причислили к македонской знати.

Абсолютно нет никаких сомнений в том, что брак Филиппа и Олимпиады был браком по любви. В начале своей супружеской жизни эти две незаурядные личности безудержно тянулись друг к другу с такой же силой, с какой по прошествии времени отталкивались друг от друга. Олимпиада была бесконечно благодарна Филиппу за избавление от мучительного гнета Ариббы и платила ему искренней любовью. Филипп, в свою очередь, из чувства признательности за разделенную любовь возвел ее на почетный пьедестал, для которого она была рождена.