Норберт Элиас - Придворное общество

Часто мы не вполне ясно отдаем себе отчет в том, до какой степени самобытная традиция немецкого дворянства, которая карала тяжкими общественными наказаниями брак дворянина с девушкой социально ниже его, девушкой буржуазного сословия (эта традиция, обуржуазившись, продолжилась в национал-социалистических семейных порядках, в санкциях против брака буржуазии, которая рассматривалась, как народная знать, с девушками из групп, которые считались социально нижестоящими) была связана с расколом Германской Империи на множество самостоятельных территориальных владений. В процессе интеграции государства, нарастающей централизации монополий центральной власти, игравшей решающую роль в образовании единого государства, властные функции территориальных государей во Франции, как и в Англии, постепенно отмирали. Дворянские титулы, такие как принц, герцог, князь и другие, сохраняли свое значение разве что как обозначения наследственного ранга некоторого семейства. И даже принц был — по отношению к королю — «подданным». Сохранение различий и барьеров между дворянством и буржуазией оказывалось, соответственно, в конечном счете, во власти королей. В Германии дворянство взяло сохранение этих различий и барьеров в гораздо большей степени в собственные руки. Соответственно, бесчестие, подозрение, поношения и обиды в адрес дворянина, женившегося ниже своего сословного ранга или имевшего «темное пятно» в своей родословной, нельзя было компенсировать королевской милостью или иными властными возможностями. В Германии, в связи с соперничеством между дворянскими семействами каждого ранга, они были гораздо неумолимее, чем во Франции. Случались, конечно, мезальянсы, и строгие табу относились, прежде всего, к бракам сыновей, и в гораздо меньшей степени — к бракам дочерей. Но благодаря воспитанию с самого юного возраста дурная репутация брака дворянина с девушкой из буржуазной семьи, дурная слава «нечистой крови», глубоко запечатлевалась в системе эмоциональных ценностных установок. Как это часто бывает, социально нижестоящие воспринимали ценностные установки социально вышестоящих, даже если они означали бесчестие для них же самих. Так и в Германии широкие круги состоятельной буржуазии усвоили себе эти ценностные установки своего дворянства. Перед социологами будущих времен встанет интересная задача: понаблюдать, сколь долго может прожить традиция ценностных установок, которые, как в данном случае, способствуют поддержанию строгих различий общественного ранга, при такой структуре общества, в которой эти установки уже не выполняют более никакой реальной функции.

Ситуацию французского дворянства невозможно понять, если мы не заметим, что сохранение барьеров между различными сословными рангами дворянства и между дворянством и буржуазией имело во Франции иную структуру, чем в Германии.

«Premiers sujets, ils sont esclaves si l’etat devient despotique; ils retombent dans la foule, si l ’ etat devient republicain; ils tiennent done au prince par leur superiorite sur le peuple; ils tien nent au peuple par leur dependance du prince … aussi les grands sont attaches a la constitution monarchique par interet et par devoir, deux liens indissolubles». Enc. Art. «Grand» (Philos. Moral. Politiq.).

Бумага, напечатанная в Шампольоновом издании мемуаров Конде. Collection de Michard, II 205, цит. по Ranke , Frz. Gesch., Buch II, Кар. 4.

ааО., Buch II, Кар. 4.

От этой ситуации ведет одновременно путь и к пониманию определенных сторон двора. Двор и придворное общество были если не полем битвы, то, во всяком случае, пространством за кулисами, на котором союзы и позиции отдельных фракций, по крайней мере, подготовлялись, прежде чем они воплощались в действиях. Это было так, начиная с эпохи Людовика XIV, и именно в этом смысле нужно понимать то, что, например, Д’Аржансон в своих записках 1736 года, изданных впоследствии в 1787 году под заглавием «Loisirs d’un Ministre», говорит о великом Конде, восхвалив прежде в самых возвышенных выражениях его превосходные военные дарования, его инстинктивное чутье к военной технике, его храбрость и присутствие духа в бою: «Этот герой войны при дворе и в делах показал себя весьма посредственным политиком. Он совсем не умел принять верное решение» (Се heros a la guerre n’aete a la Cour et dans les affaires qu ’ un ties — mediocre politique II ne savoit point prendre son parti a propos). Д’Аржансон — человек двора, предел его честолюбивых мечтаний — стать министром. Записывая эти заметки, он, понятно, не видит неизбежности того скованного положения, в котором находился принц; из всего того, что ему сообщают о принце, он понимает только, что тот доказал свои способности лишь на войне, но не смог сделать этого в игре придворных интриг И это тоже указывает нам на связь того, что обычно считали элементом характера придворных, а именно их своеобразной манеры лавировать, балансировать и интегрировать, с той фигурацией, которую они образуют друг с другом. Этот характер воспитывался в борьбе многих противостоящих и соседствующих друг с другом групп (см. об этом также Главу 3, часть 1, 12). Никакое военное искусство не могло принести пользы тому, кто не владел в то же время и придворным искусством и придворной стратегией. — Прим. авт.