Норберт Элиас - Придворное общество

См. совершенно аналогичное описание из эпохи Генриха II. L.Е. Marks. Gaspard v. Coligny, Stuttgart 1892, Bd, I, I, S 159/160: «С многотысячной свитой, с тысячами лошадей едет этот двор по королевству, посещая, тяжко и жестоко обременяя дворцы короля, знати города».

«De ces temps (de François I er), les rois et les grandes princes du sang se servoient de gentilhommers pour valletz de la Chambre, ainsi que je Fai ouy dire a force anciens» ( Brantome , цит.). Lemonnier , La France sous Charles VIII., S. 207).

См. Lemonnier , La France sous Charles VIII., S. 211.

См. Koser , Die Epochen der absoluten Monarchie in der neueren Geschichte. Historische Zeitschrift, Bd. 61 München — Leipzig 1889.

«La cause direct et fatale… c’est la transformation graduelle et incessante de la feodahte, la diminution insensible, mais constante du pouvoir des seigneurs et 1 immense developpement du pouvoir royale». Callery, les premiers Etats generaux Revue des questions historiques 1881, S. 87.

N. Baumgarten , Karl V., II. 111; цит. у: Koser , aаО, S. 225.

Koser , aаО, S. 260.

См. об этом Ranke. Frz. Gesch. 6. Buch, Кар. 3. «Целью городов, — говорит он между прочим, — было утверждение свободы немецких имперских городов».

См. в том числе Delbrück , Geschichte der Kriegskunst, Berlin 1926, IV. Teil, S. 258. «Гугенотские войны не способствовали прогрессу национального французского военного дела, но даже, можно сказать, снова отодвинули его несколько назад. Гражданская война опирается на приверженцев, которых находит себе в стране каждая из воюющих сторон и которые более или менее вольны прийти и уйти по собственному усмотрению. Страстная приверженность одной идее, которая должна быть налицо, чтобы зажечь огонь гражданской войны, и которая бывает особенно сильна в религиозных войнах, породила в гугенотских войнах своеобразный поздний цвет рыцарства. Дворяне лично и по собственному почину отправлялись на битву и несли воинскую службу без жалованья Они бились мужественно, но обозначилась и оборотная сторона этих рыцарских подвигов: когда Александр Пармский в 1590 году снял осаду Парижа, он маневрировал и уклонялся от битвы. После этого армия Генриха IV, состоявшая большей частью из добровольно служащих дворян, разошлась по домам, ничего не предприняв. Он говорил, что ведь, в конечном счете, вся разница между ним и принцем Пармским состоит лишь в деньгах. Будь солиднее его денежные средства, он тоже мог бы удержать свою армию в поле. Серебро из Потоси как заметил Ранке, потребовалось для развития духа постоянных армий в Европе. Нет сомнения, что испанцам весьма помог благородный металл из Америки».

Цит. по «Биографическим фрагментам» Брантома в: Allgememe Sammlung Historischer Memoiren hrsg. v. Friedrich Schiller, Bd. XIII 2. Abt. S. 193. Jena 1797.

Brantome , ааО. S. 197.

«Les membres du Parlament font quelquefois du bruit en remuant leurs chaises curules, mais i ls n’ont pas envie de mourir dessus, frappes par la main des barbares. Ces peres de la patrie se souviennent toujours au dernier moment qu’ils sont peres de famille et que la bonne et saine tra dition bourgeoise veut qu ’ on ne laisse pas diminue a ses enfants le capital qu’on a recu de ses aieux. Et ainsi le conflit entre le Roi et la grande Robe prend un caractere aigu qui va quelquelois jusqu’a la prison mais s’arrete devant la bourse». Charles Normand, la bourgeoisie frangaise au XVII siecle, S. 249.

«Deliberation de l’assemblee des Chambres, arret du conseil, qui casse la dehbeiation, resistance de la Compagme, colere du prince, amertumes, regrets et finalement obeissance des rebelles». Normand. aaO., S. 264.

Выражение «Grands» — общеупотребительное выражение во французском обществе ancien régime — в немецком языке нуждается в пояснении, поскольку в немецком обществе ancien régime не было точно соответствующей социальной группы, а потому не было и соответствующего общепринятого выражения. Отсутствие подобной группы не в последнюю очередь определило собою различия структуры общественного баланса сил в этих двух странах. Если мы станем искать в иерархии немецкого дворянства такую группу, положение которой соответствовало бы до некоторой степени положению «грандов» в иерархии французского дворянства, то мы встретим здесь, прежде всего, князей малых областей Германии. Но в этом уже обнаруживается чрезвычайно значительное различие в структуре двух этих обществ.

Елизавета Шарлотта Пфальцская, которая, вследствие своего замужества, оказалась после немецкого княжеского двора при французском королевском дворе, оставила нам некоторые наблюдения, проливающие яркий свет на это различие. Так, она писала, в частности (цит. по Ranke , Franzosische Geschichte, 4. Aufl., Leipzig 1877, Bd. 4, S. 230.) что она замечает огромную разницу между тем, что называют во Франции «герцогом», и тем, что называют так в Германии. Там это слово означает прирожденных князей и свободных господ, а здесь — только титул, дарованный правительством (т. е. королем. — Прим. авт. ). Даже принцев крови, хотя бы притязания их шли намного дальше, она ставила намного ниже немецких князей. А ведь великий Конде был обручен с племянницей кардинала Ришелье, принц де Конти с племянницей кардинала Мазарини. В этих домах кичатся величием, но не знают в чем оно состоит. Это намного лучше чувствует немецкий князь, у которого нет бюргеров в родне, и который не является ничьим подданными .