Юлий Гессен - Жизнь евреев в России [litres]

Эти правила действовали недолго; начиная с 80-х годов, в связи с общей политикой правительства по отношению к евреям, иностранные евреи стали подвергаться право-ограничениям. Для проживания в черте оседлости отныне следовало каждый раз испрашивать особое разрешение высшей власти, каковое прежде было установлено для внутренних губерний; это же стеснение было распространено и на Царство Польское. А в 1891–1893 годах, в период наибольшего развития системы ограничений, последовали новые стеснения; только представители известных фирм могут приезжать в Россию на срок от трех до шести месяцев без предварительного разрешения центральной власти; остальные же должны испрашивать разрешения на каждый свой приезд.

Однако наиболее чувствительными для евреев оказались вообще не столько новые ограничительные постановления, введенные в конце 80-х и начале 90-х годов, сколько административные распоряжения относительно более строгого исполнения как старых, так и новых законов, по большей части применявшихся очень слабо в прежнее время [124] «К столетию Комитета министров», стр. 183–184. Это мнение приписывается Бунге, однако оно извлечено из записки, авторство которой, быть может, принадлежит не Бунге, а другому неизвестному лицу. .

Эта суровость сказалась, в частности, и в отношениях администрации к тем евреям, которые водворились в той или иной запретной местности без законного основания.

Циркуляром от 14 января 1893 года министр внутренних дел отменил приведенные выше циркуляры 1880 и 1882 годов и предписал губернаторам выселить всех евреев, противозаконно поселившихся. Это распоряжение вызвало массу ходатайств не только со стороны евреев, но и христиан, которые в течение долгого времени вступали с евреями в разнообразные отношения, и тогда были установлены некоторые облегчения [125] Высочайшее повеление 21 июля 1893 года; внесло облегчения в особенности в Лифляндской и Курляндской губерниях. 17 февраля 1892 г. Третье Полное Собрание Законов, ак. № 8346. .

Так, например, в исключительных случаях губернаторам было предоставлено ходатайствовать об оставлении евреев на месте «до особого распоряжения центральной власти, имеющего последовать по рассмотрении, в законодательном порядке, общего вопроса о евреях»; срок выселения, назначенный на 1 июня 1894 года, мог быть продлен на один год по ходатайствам губернаторов.

В особенно тяжких формах выливался административный произвол при истолковании и применении «Временных правил» 1882 года; недоразумения, возникавшие в кругу вопросов, связанных с проживанием евреев в деревнях и селах, разрешались в направлении, неблагоприятном для евреев. Ограничения усугублялись двояким образом – расширением понятия «сельских местностей» и сужением свободы передвижения в пределах самой сельской местности. С целью изгнания евреев, поселившихся в местечках после 3 мая 1882 года, администрация стала переименовывать многие из них в села, находя опору в толковании Сената, что местечками признаются лишь те поселения, в которых имеется городское мещанское управление и взимается казенный налог с городских имуществ; нередко поселения, фактически представлявшие торговые пункты, но не удовлетворявшие указанным требованиям, освобождались от евреев путем переименования в селения. Что касается евреев, уже живших в деревнях и селах в момент издания закона 1882 года, то они были чрезвычайно стеснены в передвижении. Первоначально в некоторых местах евреи этой категории могли переходить из одного села в другое, но 29 декабря 1887 года состоялось высочайшее повеление, воспретившее такой переход. Вследствие этого еврей, желавший сохранить за собою право жительства в селе, оказывался прикрепленным к данному месту: переезд в город, местечко или другое село лишал его права вернуться в местность вне черты городских поселений. Для контроля полиция составила списки евреев, живших по уездам ко времени издания закона. Нарушение правил относительно проживания в уездах преследовалось судом, но высочайше утвержденное мнение Государственного совета 1892 года предоставило* полиции право выселять евреев, незаконно поселившихся. Таким образом, все жившие в селах евреи отданы были в распоряжение полиции, и это открыло широкий простор для злоупотреблений. Усердие в деле выселения евреев как бы вменялось полиции в заслугу.

Территорию сельской местности, в пределах которой еврей может менять место своего пребывания, Сенат устанавливал то в зависимости от пределов власти сельского старосты или границ помещичьего имения, то от близости или дальности селения, из которого еврей выбыл, от того, в котором он поселился, причем расстояние, однажды признанное близким, в других случаях почиталось дальним.