Сара Камерон - Голодная степь - Голод, насилие и создание Советского Казахстана

В 1928 году двадцать шесть казахов, жителей Семипалатинской губернии, послали срочную телеграмму Сталину. Они написали, что их губерния, некогда игравшая важнейшую роль в животноводстве, превратилась в пустыню, совершенно лишенную животных, а «развитие и дальнейшее ведение хозяйства делается нецелесообразным, что составляет для нас источник бесконечных страданий и лишений» 330 330 АПРК. Ф. 141. Оп. 1. Д. 1675. Л. 124–125 (Телеграмма группы граждан Семипалатинской губернии в ЦК ВКП(б) И. Сталину о незаконных действиях местных властей, 28 июля 1928 г.) // Трагедия казахского аула: 1928–1934. Сборник документов / Сост. А.С. Зулкашева, Г.Т. Исахан, Г.М. Каратаева. Алматы, 2013. Т. 1: 1928 – апрель 1929. С. 236. . Горе, охватившее казахские семьи, свидетельствует о том, что резкое падение численности скота в 1928 году изменило жизнь кочевников-казахов самым радикальным образом. Для казахов животные были важнейшим источником еды и главным транспортным средством, которое давало возможность перевозить по Степи людей и товары. В ходе своих сезонных миграций казахи сильно зависели от продуктов животного происхождения: из овечьей шерсти изготавливались войлочные стены юрт, из овечьих кож – теплая зимняя одежда, позволявшая переносить суровые степные зимы, а навоз служил топливом для приготовления пищи. Обмен скотом играл важнейшую роль в многочисленных обычаях казахского общества – в выплате штрафов другому роду, в заключении политических союзов между родами, в выплате калыма – выкупа, который жених вносил за невесту перед свадьбой 331 331 О различных способах использования животных в кочевой практике казахского общества см.: Центральная Азия в составе Российской империи / Ред. С. Абашин, Д. Арапов, Н. Бекмаханова и др. М.: Новое литературное обозрение, 2008. C. 188; Martin V. Law and Custom in the Steppe. Р. 23–24; Масанов Н. Кочевая цивилизация казахов. C. 499. .

В Казахстане 1928 год стал известен как год Малого Октября. Той осенью партия начала кампанию по конфискации байских хозяйств, чтобы отобрать скот и имущество «богатых» представителей казахских элит, которые, как считалось, эксплуатируют своих родичей. Мишенью кампании стали 700 самых богатых и влиятельных баев: их вместе с семьями отправили в отдаленные районы республики или вообще выслали из Казахстана. Секретарь республиканской Компартии Филипп Голощёкин утверждал, что казахскому аулу, в отличие от русской деревни, Октябрьская революция 1917 года еще только предстоит. Его кампания должна была стать Малым Октябрем, то есть революцией по образцу Октябрьской: ей надлежало ускорить процесс классовой дифференциации в казахском ауле и пронизать партийностью всю казахскую жизнь 332 332 Голощёкин Ф.И. Очередные задачи ВКП(б) в Казахстане – доклад II Пленуму краевого комитета ВКП(б), 1926 г. // Голощёкин Ф.И. Партийное строительство в Казакстане: Сборник речей и статей (1925–1930 гг.) / Подгот. к печ. В. Муравьёвым, М. Рядниным и Д. Смирновым; под общ. ред. П.М. Рысакова. М.; Алма-Ата, 1930. С. 72. .

Кампания по конфискации байских хозяйств была частью той партийной борьбы с «культурной отсталостью», которая развернулась к концу 1920-х годов по всему Советскому Союзу. В Средней Азии, где повседневная жизнь и обычаи сильно отличались от принятых в Европейской России, это стремление к преобразованию культуры проявилось особенно ярко 333 333 О кампаниях по борьбе с паранджой в Узбекистане см.: Massell G. The Surrogate Proletariat: Muslim Women and Revolutionary Strategies in Central Asia, 1919–1929. Princeton, 1974; Northrop D. Veiled Empire: Gender and Power in Stalinist Central Asia. Ithaca, 2004; Kamp M. The New Woman in Uzbekistan: Islam, Modernity, and Unveiling under Communism. Seattle, 2006. Об антиисламской кампании советской власти в Узбекистане см.: Keller S. To Moscow, Not Mecca: The Soviet Campaign against Islam in Central Asia, 1917–1941. Westport, 2001. О борьбе с «родовыми пережитками» и мерах по «освобождению» женщин в Туркменистане см.: Edgar A.L. Tribal Nation. Chap. 6 and 8. Об усилиях по трансформации киргизской идентичности при помощи создания советских деревенских клубов см.: Iğmen A. Speaking Soviet with an Accent: Culture and Power in Kyrgyzstan. Pittsburgh, 2012. . Конфискация байских хозяйств была изначально задумана как атака на культурные и экономические основы кочевой жизни. Эта атака привела к обнищанию не только самих баев – главной мишени кампании, но и множества их сородичей, привыкших к покровительству и защите со стороны баев. Сокращение поголовья скота затруднило сезонные миграции казахов, а также сделало более трудной задачей добывание еды, создание жилища, разведение огня и изготовление теплой одежды. Коренным изменениям подверглись даже такие обычаи, как свадьба: Мухамет Шаяхметов (Мұхамет Шаяхметов), переживший голод, вспоминает, как его сестра Жамба испытывала страх и стыд, будучи вынуждена выходить замуж под покровом темноты, без нормальной свадебной церемонии и без выплаты калыма 334 334 Shayakhmetov М. The Silent Steppe. P. 51. . Многие из тех, кого записали в баи, принадлежали к наследственной элите, и их изгнание из казахских общин привело к фундаментальной перекройке иерархий, существовавших в обществе.