Давид Гримм - Воспоминания. Из жизни Государственного совета 1907–1917 гг.

Заседание согласительной комиссии началось с заявления членов Думы, что они по уполномочию своих фракций готовы принять законопроект в редакции Государственного совета, за исключением вышеупомянутых двух пунктов. На этой почве разгорелся горячий спор, во время которого выяснилось одно очень любопытное недоразумение. Оказалось, члены Думы не отдавали себе отчет в том, что раз Дума примет законопроект целиком в редакции Государственного совета, то законопроект уже не возвращается в Государственный совет, а прямо представляется, на общем основании, через председателя Государственного совета государю на утверждение. Они считали, что законопроект, первоначально создавший разногласие между обеими палатами, даже в случае окончательного принятия его со стороны Государственной думы в редакции, устраняющей разномыслие, все же вновь поступает в Совет и подвергается там повторному голосованию. Отсюда члены Думы выводили, что риск, связанный с возвращением законопроекта из Думы в Совет, одинаковый, будут ли устранены все разномыслия, или по некоторым пунктам таковые сохранятся. По этому поводу возник формальный спор между членами Думы и Совета, ликвидированный в конце концов ссылками председателя комиссии С. С. Манухина на ст. ИЗ Осн[овных] зак[онов], ст. 50 Учреждения] Государственного] совета [288] и ст. 52 Учр[еждения] Государственной] думы.

Устранение этого недоразумения имело очень важное значение: оно открыло глаза членам Думы на то, насколько фатальную роль в деле вступления в силу коренной реформы Сената могла бы сыграть веская новая оттяжка, неизбежно связанная с сохранением в тексте законопроекта тех или иных разномыслий.

Правда, члены Думы Годнев и Ефремов и после этого остались по вопросу о предоставлении Сенату права издавать общие разъяснения смысла законов при особом мнении. Однако они при этом заявили, что они вынуждены поступить так, будучи связаны директивными, полученными от их фракций; но, вместе с тем, принимая во внимание серьезность положения и огромную ценность законопроекта в целом, они берут на себя обязательство подробно информировать свои фракции и настаивать перед ними на благополучном прохождении закона в Государственной думе.

В конце концов, по первому пункту большинством восьми голосов против двух была принята редакция Государственного совета. Перешли ко второму пункту. На нем в свою очередь едва не споткнулись. В. А. Маклаков начал доказывать, что раз Государственная дума по первому пункту, имеющему огромное принципиальное значение, отступит от своей точки зрения и примкнет к редакции Государственного совета, то члены согласительной комиссии от Государственного совета могли бы пойти ей навстречу по второму пункту. Он весьма убедительно стал доказывать, как недопустимо в принципе и как глубоко несогласно с духом судебных уставов включенное Государственным советом правило о том, что после заслушания дела, до внесения резолюции по нему, в совещательную комнату может быть приглашен обер-прокурор, дававший заключение по делу. Н.С. Таганцев заметил по этому поводу, что такая практика давно существует в уголовном кассационном департаменте, почему нет оснований не устанавливать подобного правила и для старых департаментов Сената. Этим он подлил масла в огонь. В. А. Маклаков крайне удивился и заявил, что он об этом первый раз слышит, и что такая практика явно незаконна. С ней надо бороться, а не узаконить ее. Вопрос неожиданно приобрел острый характер.

С. С. Манухин немного растерялся и вполголоса шепнул мне, что по этому вопросу, пожалуй, можно было б уступить Думе. Но я так опасался всяких неожиданностей в случае дальнейших оттяжек, о чем как-то в пылу спора успели позабыть, что тоже в полголоса решительно запротестовал против всяких уступок. Я бросился в бой и стал доказывать, что, конечно, сохранение оспоренного правила в законопроекте не служит к украшению закона, но дело не в этом. Единственная наша задача в данный момент ясна: надо сделать все, чтобы законопроект, в корне реформирующий всю структуру старого Сената и сближающий старый Сенат в организационном отношении с кассационным Сенатом, стал возможно скорее законом. Из-за этого стоит мириться со сравнительно второстепенными дефектами закона. Один раз его удалось протащить через Государственный совет, но нельзя без крайней нужды испытывать судьбу второй раз. Наши правые члены, хранившие во время этого спора глубокое молчание, явно наматывали себе мои слова на ус. Но я решил, что при сложившейся конъюнктуре терять нечего, и откровенность не может помешать. В. А. Маклаков махнул рукой и уступил.