Андрей Гладышев - 1814 год - «Варвары Севера» имеют честь приветствовать французов

Ж. Антрэ признает, что негативный образ казака существовал не всегда. По его мнению, до 1812 г. казаков представляли и как защитников христианской Европы, и в то же время как угрозу для Запада [15] Hantraye J. Les Cosaques aux Champs-Elysées. L’occupation de la France après la chute de Napoléon. Р., 2005. Р. 223. . В принципе с этим тезисом французского историка можно согласиться, если отказаться от 1812 г. как от некоего рубежа, кардинально поменявшего представления о казаках. Уже с начала XVIII в. выход России в Европу явился для западноевропейцев вызовом, ответом на который стало формирование образа российской империи. Понятно, что «образ казака» не мог функционировать совершенно отдельно от «образа России» [16] Мезин С.А. Стереотипы России в европейской общественной мысли XVIII века // Вопросы истории. 2002. № 10. С. 148–157; Строев А.Ф. Россия глазами французов XVIII — нач. XIX в. // Логос. 1999. № 8. С. 8–41. Ж. Антрэ вслед за Ф.-Д. Лиштенан выделяет четыре основные темы, касающиеся в целом России, которые муссировали с XVI по XVIII в. западные авторы: автократическая форма правления, крайне иерархиезированное общество, православное вероисповедание, испорченные нравы. См.: Liechtenhan F.-D. Le Russe, ennemi héréditaire de la chrétienté? La diffusion de l’image de la Moscovie en Europe occidentale aux XVI et XVII siècles // Revue Historique. 1991. T. 285. Р. 77–103; Hantraye J. Les Cosaques aux Champs-Elysées… Р. 215. о распространении в целом на Западе с XVIII в. идеи «русской угрозы» см., в частности: Чубарьян А.О. Стереотипы и образы России в европейском мышлении и массовом сознании // Феномен идентичности в современном гуманитарном знании: к 70-летию академии В.А. Тишкова. М., 2011. С. 18, 25. . А Франция как страна интеллектуальной гегемонии в век Просвещения играла ключевую роль в формировании образа России на Западе.

Литература «об ужасающих поступках московитских калмыков и казаков» печаталась на Западе, по крайней мере, со времен Северной войны Петра I. Иррегулярные войска — казаки, калмыки, башкиры, татары — представлялись одной дикой, плохо управляемой массой, «нецивилизованными воинами», варварами, склонными зачастую к грабежу и насилию. Со временем «казаки» приобрели такой имидж (насколько заслуженный и насколько выдуманный вражеской пропагандой — другой вопрос), что их стали использовать и как фактор психологического устрашения. Тому способствовало то, что казачество, столь долгое время и столь упорно настаивавшее на своей особости в административно-правовом отношении и ставшее со временем отдельным сословием, не могло (да и не хотело) в один день отказаться от своих привычек и обычаев. Даже регулярные части не брезговали время от времени уходить в «поиск и разорение». Когда же дело касалось обеспечения повседневной жизни войска фуражом или провиантом, то и начальство часто смотрело на казачьи экспроприации сквозь пальцы, а то и поощряло их. Спустя какое-то время, с той поры, как европейские государства осуществили переход от ополчения к регулярной армии, использование нерегулярных войск постепенно становилось признаком «нецивилизованности». Но русское командование, несмотря на то что отдельные генералы, состоящие на российской службе, относились к казакам и вообще нерегулярным частям с некоторым пренебрежением, все же продолжало использовать такие воинские подразделения [17] Русские генералы отдавали себе отчет в склонности казаков к мародерству. Генерал С.Н. Марин, удивляясь повышению в чине генерала Д.П. Неверовского, писал своему знакомому М.С. Воронцову о «подвигах» генерала: «он мародировал не хуже всякого казака». Цит. по: Марин С.Н. Полное собрание сочинений: крит. — биогр. очерк, науч. описание рукописей. М., 1948. С. 337. .

Все войны, которые вела Россия и в которых ее западные противники могли столкнуться с российскими иррегулярными частями, добавляли и усиливали этот образ казака, который стал непременной составляющей образа России в целом: «После Семилетней войны описание казаков, калмыков, башкир как диких орд насильников станет общим местом в западных исторических сочинениях» [18] Об отношении к иррегулярным (башкирским) частям русской армии в годы Семилетней войны см.: Рахимов Р.Н. Западные мифы о народах России // Москва. 2014. № 11. . Иногда при этом их вольницу объясняли, как Левек [19] Levesque Р.-Ch. Histoire de Russie. 6 v. Yverdon, 1783. T. 4. Р. 152–164. , страстной любовью к свободе и ненавистью к любому принуждению. Из переведенной на французской язык и изданной в 1786 г. книги У. Кокса читатель мог понять, что свободу казаки любят настолько, что никого не слушаются и их даже «невозможно объединить в эскадроны» [20] Coxe W. Voyage en Pologne, Russie, Suede, Danemarc et etc. Geneve, 1786. 2 v. T. 1. Р. 40–41. Cp.: [Кокс] Путевые записки от Москвы до Санкт- Петербурга одного англичанина в царствование императрицы Екатерины II, заключающие в себе весьма любопытные исторические сведения, относящиеся к России в XVIII столетии. М., 1837; [Он же] По России и Польше в исход XVIII века. Путевые впечатления англичанина. 1779–1785 // Русская старина. 1907. № 8. С. 291–307; № 9. С. 617–642; № 10. С. 175–202; № 12. С. 663–675. .