Андрей Гладышев - 1814 год - «Варвары Севера» имеют честь приветствовать французов

Казаки в кампании 1814 года выполняли разнообразные функции: от непосредственного участия в сражениях до разведки, поддержания связи между корпусами и армиями или конвоирования пленных; они могли действовать как в составе интернациональных «летучих отрядов» (совместно, например, с венгерскими гусарами или баварскими шеволежерами), так и в составе чисто российских отрядов (под командованием, например, лично М.И. Платова). Казачьи полки были приписаны также к главным квартирам, входили в личный конвой императора Александра I.

В 1814 г. гражданское население Франции, парижане и провинциалы, жители департаментских «столиц» и затерянных в лесах деревушек впервые в таком массовом порядке были вынуждены контактировать с русскими. Далекая и заснеженная Россия, олицетворяемая ее легендарными «казаками», требовательно постучалась в двери их жилищ. Не то чтобы французы вообще не задумывались, что так оно и может случиться, но, сколько к интервенции ни готовься, все равно было и страшно, и неожиданно быстро, и неприятно. Особенно пугала встреча с казаками, о которых много слышали, но с которыми немногие лично общались, и уж совсем никто не принимал их у себя дома.

Всякой встречи с «Чужим» предшествует некое предзнание, будь оно неосознанным, архетипическим или же формируемым целенаправленно «сверху» и плохо отрефлексированным «снизу» стереотипическим представлением о «Другом». Нужно иметь в виду эффект апперцепции при первой встрече с «Другим»: содержание и направленность восприятия обусловлены знаниями и предшествующим опытом (в том числе и коллективным), сложившимися интересами, взглядами и отношением человека к окружающей действительности. И здесь нам не обойтись без архетипов и стереотипов [11] Специалисты в области имагологии пытаются выявить различные уровни восприятия «Другого». Названия этих уровней могут быть разные, но главным критерием всегда служит степень рефлексии: «архетипам», «стереотипам» и собственно «образам» соответствуют «неотрефлексированное», «слабо отрефлексированное» и «хорошо обдуманное». Подробнее об этом см.: Гладышев А.В. Пришедшие с холода: восприятие «казака» населением Франции во время кампании 1814 года // История и историческая память. 2013. Вып. 7–8. . Так, выделяя неотрефлексированный уровень, через анализ «символов-репрезантов» в фольклоре можно обнаружить укорененные в глубинах коллективной памяти архетипические черты восприятия иноземных захватчиков. Выделяя «слабо отрефлексированный» уровень, можно констатировать «чрезвычайно стереотипный и крайне упрощенный» образ казака во французской прессе, а обращаясь к мемуарным или эпистолярным свидетельствам современников, попытаться проследить «эквилибр между старыми стереотипами и новыми впечатлениями» от контакта с русскими в период кампании 1814 года [12] Goubina М. La perception réciproque des Français et des Russes d’après la littérature, la presse et les archives 1812–1827. Р., 2007. .

Естественно, в общественном сознании французов к 1814 г. уже сложились определенные представления о казаке. М.-П. Рей, ссылаясь на публикацию Г. Кабаковой, пишет о «коллективном образе» казака, корни которого уходят в конец XVIII в., о «стереотипах», которые «оживились весной 1814 г. во время вступления союзных войск в Париж, о постепенной эволюции этого образа через „реальные контакты“» [13] Rey M.-P. Les cosaques dans les yeux française à l’heure de la compagne de 1814: contribution à une histoire des images et des representations en temps de guerre // Quaestio Rossica. 2014. № 1. Р. 56. . Конечно, с точки зрения формальной логики «реальные контакты» сами по себе могли как облагородить образ русских, так и усугубить мнения об их брутальности, «оживление» образа казака происходит, видимо, все же не весной 1814 г., а еще в декабре-январе, да и сам образ казака имеет более раннее происхождение.

Западноевропейцы были давно знакомы с казаками. Первые употребления термина «казак» появляются едва ли не с конца XIII — начала XIV в. С XVI в. казаки свободно ездили в Европу, в том числе и в качестве наемников: в 1578 г. в польской армии был создан первый регулярный полк украинских казаков. С середины XVII в. в Италии, Германии, Англии и Франции выходили книги, посвященные истории казачества или их военному искусству [14] «История войны казаков с Польшей» (1663) П. Шевалье, «Истинное происхождение казацкого восстания в Польше» (1674) П. Линажа и др. , Европа переживала определенную моду на «казачьи» (нерегулярные) части, а под самими «казаками» западноевропейцы в первую очередь понимали легкую кавалерию.