Андрей Иванов: Повседневная жизнь французов при Наполеоне

В те дни, когда пишущий эти строки редактировал перевод тюларовского «Наполеона» [1] Тюлар Ж. Наполеон, или Миф о «спасителе». M., 1996. , наш читатель располагал весьма ограниченной литературой на эту тему. За исключением ставших классическими биографий Тарле и Манфреда [2] Тарле Е. Наполеон // Соч. Т. 7. М., 1959 (или отд. изд.); Манфред А Наполеон Бонапарт. М., 1989 (или др. изд.). да вдруг вынырнувших с Запада поделок вроде дамской болтовни Кирхейзен или сомнительной книги Вейдера и Хэпгуда [3] Кирхейзен Г. Женщины вокруг Наполеона. М., 1991; Вейдер Б, Хэпгуд Д. Кто убил Наполеона? М., 1992. почти ничего не было. Во всяком случае, в русскоязычную библиографию, приложенную к переводу, пришлось, чтобы заполнить лакуны, включить такие труды, как «Всеобщая история» Лависса и Рамбо. Неудивительно, что книга Тюлара произвела сенсацию: начались читательские конференции, посыпались письма из разных концов бывшего Советского Союза с просьбой «прислать экземплярчик», и «Молодая гвардия» оказалась вынужденной молниеносно подготовить второе издание.

Ныне положение радикально изменилось: когда я недавно забрел в престижный книжный магазин, в глазах зарябило от обилия названий, связанных с наполеоновской эпохой. Тут были и биографии, и справочники, и экскурсы военного профиля. И невольно подумалось: в подобных условиях нынешнему русскому писателю, возжелавшему бы вновь обратиться к наполеоновской теме, нужно обладать большой смелостью.

И вот такой писатель нашелся. Им оказался автор книги, лежащей перед нами.

«Повседневная жизнь французов при Наполеоне»… Собственно, схему «повседневной жизни» той поры уже дал Ж. Тюлар. Несмотря на крайнюю лаконичность (вспомним: во французском издании его книга вышла в серии «Livre de poche» — карманный формат), он сумел поднять целый пласт политической, экономической и культурной жизни Франции, причем, что особенно ново, дал все это в становлении и по отдельным регионам страны.

А. Иванов не пошел по «схеме Тюлара». Он избрал — и это его полное право — свой оригинальный путь, дав серию более или менее последовательно уложенных в хронологическое русло документированных этюдов и очерков. В каждом из них господствует какая-либо одна тема, например, организация армии и ее командного состава («Волонтеры и рекруты», «Мы — французские офицеры!»), военные кампании и отдельные сражения («В стране фараонов», «Замечательные битвы», «Расколотили нас!»), сельское хозяйство и промышленность («То, что приносит доход», «Вино — то же золото», «Картофель — наше спасение»), наука и культура («Институт — детище Конституции», «Почему Гёте не поехал в Париж», «Я вас приветствую, Давид!»), персоналии («Шапталь и шаптализация», «Иллюзорная жизнь Стендаля», «Сражения Доминика Ларрея»), замечательные явления эпохи («Мир мадам Тюссо», «Кафе “Режанс” и “автомат” Кемпелена») и т. д. Впрочем, в большинстве этюдов подобная моноплановость вовсе не исключает и иных линий. Так, рассказывая о египетской экспедиции, автор параллельно уделяет место науке, говоря об экономике, обращается и к политике, а рассказы о современниках и спутниках Наполеона умело вплетает во многие этюды, посвященные другой проблематике. А главное, все вместе эти на первый взгляд разноплановые и разрозненные сюжеты являются органическими частями целого; все они прочно повязаны зримым и незримым присутствием главного героя повествования, личность которого — и в этом большая заслуга автора — показана динамично и разносторонне. Можно спорить относительно отбора фактического материала, можно соглашаться или не соглашаться с авторскими оценками тех или иных событий и самого Наполеона, но книга, для создания которой использовано столь большое количество источников и литературы (а это видно хотя бы из приложенной библиографии) и которая содержит ряд интересных авторских находок, вполне заслуживает своего места на книжной полке читателя любого ранга и уровня, интересующегося Наполеоном и его временем.

А.П. Левандовский

Счастливы те, кому удалось избежать духа времени! Счастливы те, которые перешли через пропасть, глядя в небо! Несомненно, такие были, и они пожалеют нас.