Владимир Михайлов: Ночь черного хрусталя

- Конечно, - откликнулся он, - какой еще дурак, кроме русского, станет тащить на себе женщину столько километров, чтобы сделать то, что можно было еще на берегу, в кустах… А ты кошка.

- Ну нет, там тебе до этого было еще очень далеко. Почему - кошка?

- Не уверен, но ощущение именно такое.

- Поэтому ты ласкаешь меня так нежно? Можно подумать, что ты мальчик, а я у тебя - первая в жизни, - она засмеялась безмятежно и счастливо. - Попробовал бы ты сказать иначе.

- Это правда.

- А почему все-таки кошка?

- Потому что ты сказала - с первого взгляда. Но мы встретились в темноте. Если ты там смогла увидеть меня, значит - кошка.

- Я - сиамская, - сказала она. - Но тебя действительно почувствовала сразу - угадала по голосу.

- Знаешь, я только сейчас понял: там, на берегу, я страшно ревновал к Граве. Ты так к нему прижалась…

- Ничего. Зато сейчас я прижмусь к тебе… вот так…

- Ты… - проговорил он, снова теряя рассудок.

Во второй раз они очнулись, когда было уже совсем темно.

- Раз, два, три, четыре…

- Что ты считаешь?

- Подожди, дай закончить. Дюймы. Ну, разве можно пользоваться этим, нападая на маленькую, усталую женщину? Ты маньяк, вот ты кто. Ты долго тренировался перед тем, как наброситься на меня?

- Я проходил специальную школу в Тибете, - сказал он, - и сдал экзамены, и только тогда получил разрешение разыскать тебя. Мне сказали, что ты - моя половинка.

- Они угадали, - ответила она, - и в этом твое несчастье.

- Почему?

- Потому, что кончилась твоя привольная жизнь. Теперь ты не избавишься от меня ни в этом, ни в том мире.

- А ты веришь в тот мир? - спросил он серьезно?

- Конечно - иначе этот ничего не стоил бы.

- Ладно, - сказал он, - согласен и на тот. Но и ты никогда больше не станешь прижиматься ко всяким сумасшедшим.

- Сейчас тебе станет очень смешно, - сказала она. - Потому что на самом деле я себе позволяла очень редко. Разве что на словах.

- Почему?

- Потому, что когда изображаешь себя такой, вы, мужчины, молчаливо признаете за мной право выбора. И не лезете так нагло, как к другим, изображающим робость и неопытность.

- Может быть, - согласился он, но только я никогда не лез нагло. Не умею.

- Тебе так не больно?

- Нет, - сказал он. - позволяю тебе это, и еще многое другое.

- Совсем темно, - сказала она, когда прошел еще, быть может, час. - Странно, что все спокойно. Может, мы и вправду ошибались?

- Ну и черт с ним.

- Смешно, но я жутко голодна. Зря мы не взяли ничего с собой. Спустимся, поедим чего-нибудь.

- Ох, - сказал он, - это слишком трудно: придется одеваться, я подозреваю, что на тебе сейчас ничего.

- В самом деле? Господи, до чего неприлично. А еще хуже - что и ты совершенно голый. Ну что же, пойдем так, не станем терять времени на одевание.

- Я могу, - сказал он. - Но я уже говорил, что нет патронов.

- Зачем они тебе?

- Стрелять в тех, кто там сразу набросится на тебя.

- Я думаю, - сказала она, - что им сейчас не до этого. У них свои проблемы, - да и жены рядом.

- Все равно могут, - сказал он. - Это будет своего рода ремиссия - перед смертью.

- Почему перед смертью? - она повернулась на бок и приподнялась на локте.

- Потому что те нападут. А здешний люд - никудышные вояки, да и оружия нет…

Эти слова окончательно вернули их в тот мир, что находился за стенами комнаты. Ева встала и начала шарить вокруг в поисках белья и одежды.

- Зажги свет, - посоветовал он.

- Да, - ответила она, - я как-то забыла об этом…

- Тут обо всем на свете можно забыть, - мысленно согласился он, - да и стоило бы.

Вспыхнул свет.

- Обожди еще минутку, - попросил он, - постой так.

Ева повернулась вокруг оси, словно манекенщица.

- Устраивает?

- Теперь побыстрее одевайся, - сказал он, - не то я ослепну, а слепой - никудышный стрелок. Хотя на худой конец могу и по звуку.

Он встал с кровати.

- Черт, голова кружится.

- Я же говорила - пора поесть. Дети должны питаться регулярно и качественно. Я имею в виду тебя.

- Ты просто боишься, что я сожру тебя, если ты не подсунешь мне чего-нибудь другого.

- Ну, - сказала она, - кошек не едят.

- Знаешь, бывает, что и кошек, и не только…

- Не надо, - сказал Ева, - мне противно.

- Извини, не буду, - ответил он и подумал: все-таки мы из разных миров. Во всяком случае, по происхождению, хотя сейчас мы с ней - один мир, неразделимый.

Ева, уже одетая и причесанная, подошла к нему:

- Клянусь тебе: никогда, никогда у нас не будет иначе. Даже потом, намного позже, когда что-то уйдет, все равно никогда не будет иначе.