Пантелеймон Кулиш - История воссоединения Руси. Том 3 [вычитано, современная орфография]

До последнего издыхания.

См. том I, стр. 77.

Как сладко и доблестно умирать за отечество, учись у меня.

См. том I, стр. 161.

То же самое свидетельствуют о его теле и турецкие летописи.

Münze, монетный двор

См. том II, стр. 180.

Niemcewicz, Dzieje Panów. Zygm. ІII, t. 1, str. 298. Piasecki, Chronica Gestorum etc. 422.

Матер. для Ист. Восс. P. I, документ XIII.

Римская курия, с благословения которой Польша предпринимала все свои войны с мусульманами и москалями, обвиняла поляков в безуспешности союза христианских государей против врагов св. креста. В инструкции, данной 14 декабря 1622 года монсиньору Ланчелотти, папскому нунцию в Польше, Хотинская война критикуется, как самая бесславная для польского оружия, которому противопоставляется оружие казацкое, торжествовавшее на море, по причине крайнего упадка Турции.

Указание источника см. на стр. 215.

Надобно помнить, что турки, как люди состоятельные, вооружали татарскую орду на свой счёт из половинной добычи, а часто и сами ходили, в татарских купах, на добычу.

В одном учёном сочинении сказано иронически, будто бы Стрыйковский «собственными глазами видел щит Олега на воротах Царьграда». — Нет, любезный своей наивностью автор громадной «Хроники» не был до такой степени легкомыслен. Он рассказывает, что, плывя на лодке от железных крючьев, называемых им шибеницей Вишневецкого, под галатские стены, видел над галатскими воротами намалёванный, наподобие московского, герб и догадывался: не это ли тот герб или щит (ten podobno herb albo scit), который, «как пишет Русь», оставил Олег, на память потомству, в Царьграде? Если его догадка справедлива (заключает он), то он видел Олегов знак собственными глазами в 1576 году. (См. изд. 1846 г., I, II).

Приведу авторитетное мнение Цинкейзена об этом предмете, в настоящее время неудобопонятном для большинства читателей: «....war es gewiss nicht der Wille der grössten und einsichtsvollsten Beherrscher des osmanischen Reiches, bloss über verödete, von der Trümmern besiegten Nationen nothdurftig bevölkerte Länder zu gebieten. Männer, wie Mohammed II und Suleiman I, die ihren Rnhm nicht bloss in dem Glück ihrer Waffen, sondern ebedso sehr in einer auf die Gesetze der Mässigung, der Gerechtigkeit und der Milde gegründeter Organisation ihres Reiches suchten, glaubten sicherlich an die Möglichkeit einer versöhnenden Ausglichung der feindlechen Elementen, die sich da überall so schroff entgegentraten». (Gesell, des osm. Reiches, III, 357.)

См. у Цинкейзена, т. III, стр. 364

Первый из эпитетов, приданных Магометом Богу правоверных, в арабском подлиннике, выражает благость ко всем существам, без всякого различия, и только второй говорит о милосердии собственно к добрым, верным, достойным Божией благости.

«Побратимство» было выше кровного братства. Побратавшиеся казаки делились поровну добычею, и когда один попадал в плен, другой должен был его выкупить.

Об этом говорится, с приведением цитат из самих дум, в I т. Ист. Восс. Руси, стр. 333.

Несколько знакомых автору лично кобзарей не могли петь без слёз невольницких дум. Прерывая речитатив, они, как Гомеровы греки, плакали по детски под звон своего аккомпанемента, в молчаливом раздумье.

Матер. для Ист. Восс Р. т. I, докум. XIV.

По словам венецианского баило Бернарда Навагеро, Роксолана была tanto amata da suo maiestà, che non fu mai nella casa ottomana alcuna donna che avesse magiore autorità. Si dice che è piàcevole, modesta, e che molto bene conosce la natura del Gran Signore». (Relatione fatta in pregàdi nel mese di Febràjô del 1553, у Альбери, I, 77). История Солимана и Роксоланы, послужившая основой романов и драматических произведений во всех европейских литературах, имеет две версии. Более эффектная версия принадлежит французскому посланнику при турецком дворе, Мишелю де Годиньяк. Я придерживаюсь изложения Цинкейзена, по указаниям которого французская версия оказывается созданием молвы.

Князь Димитрий Вишневецкий, а по казацким песням казак Байда, служил со своими казаками султану до перехода на службу к московскому царю, а потом явился неприятелем Порты, в 1564 году, и очутился её пленником. Этим надобно объяснять его смерть. Ниже рассказан в тексте, подобный же случай с князем Самуилом Корецким.

Не знал куда обратиться, т. е. кому отвечать на слова участия.

Семейная хроника Конецпольских говорит, что в кафтане было зашито тысяча и несколько сот червонцев, но это, без сомнения, преувеличение автора хроники, который не хотел низойти до печальной реальности пограничного быта.