Пантелеймон Кулиш - История воссоединения Руси. Том 3 [вычитано, современная орфография]

В одном из рукописных сборников Румянцевского Музея (лит. У. № 594), в «Повести о Святой Горе», читаем: «Да бранит де царь турской на святогорских старцев, що(sic) бегают от царя беглецы, и они их стригут. А патриарх даёт царю на год 1.000 золотых; а патриарх емлет дань с митрополитов, а митрополитов всех 110, оприч архиепископов и епископов; а митрополиты емлют дань со архиеппскопов», и т. д. Но это говорится о древних временах. Цинкейзен (Gesch. des osm. Reiches, IH, 363) пишет, что тысяча дукатов дани около половины XVI столетия превратилась в 4.100 дукатов, а в XVII-м, вместе с подарками разным лицам, она возросла до тысяча дукатов. Впрочем он приписывает увеличение дани больше взаимным несогласиям греческого духовенства, нежели жадности турок.

См. у Цинкейзена т. IV, стр. 515.

За исключением одрого местечка Трахтомирова, принадлежавшего Запорожскому Войску de jure со времен Батория.

Интересен в этом отношении IX документ в I томе Матер. для Ист. Восс. Р. В нём повелевается всем безразлично отцам не пускать сыновей в казаки.

Мечты Богдана Хмельницкого о принятии турецкого подданства, или угрозы этим подданством, которые он делал полякам публично в начале своего бунта, имеют значение исторического факта по отношению к потурначеству его сына Юрия, к турецкому подданству Петра Дорошенка и к турецкой службе целых казацких армий.

К сожалению, и то, что сохранено московской письменностью, дошло до нас только в обрывке, из которого мы знаем отпуск малорусского посольства, но не знаем его приёма. Обрывок дела о переговорах епископа Исакия с царскими боярами составляет всё-таки драгоценность в истории русского воссоединения. К чести С. М. Соловьева надобно сказать, что он остановился на этих клочках исписанной самым нечётким почерком бумаги с полным вниманием и вычитал из них сущность того, что было началом событий всемирной важности. (См. в Х-м т. Ист. России, по 2-му зд. стр. 88.)

См в I томе Матер. для Ист. Восс. Р. докум. VII.

Иногда Москва боялась соглядатайства со стороны монахов, приходивших из глубины Волыни для испрошения милостыни на тамошние обители, «обнищавшие от войны». В таком случае от царя приходил в пограничный город Путивль указ «отпустить просителей назад»; но тем не менее «за их приезд» повелевалось дать каждому из них, от игумена до последнего служки, царское жалованье и сверх того снабдить деньгами на церковное строение. (Гл. арх. Мин. ин. дел, дела малор. св. 1-я, 1624 г. № 2.)

Матер. для Ист. Восс. Р. т. I «Переписка об Ал. Ахие». О деятельности Афанасия см. в III томе Славянского Сб. статью В. В Макушева: «Восточный Вопрос в XVI и в XVII веке».

Relacje Nuncjuszów Apostolskich о Polszce, II, 173.

Переписка об Александре Ахии напечатана в І-м томе Материалов для Ист. Восс. Руси.

В статье В. В. Макушева о Болгарии, помещённой в Ж. М. Н. Пр. 1872 г. окт. указаны бумаги итальянских архивов, относящиеся к Александру Ахии. Из них для русских исследователей должны быть особенно важны те, в которых говорится о пребывании Ахии в Путивле и Мценске.

В одном из предыдущих примечаний сказано уже, что в Гл. Арх. Мин. Ин. Деk (св. 1-я 1625 г.) сохранился только отрывок дела о посольстве епископа Исакия.

Как не вспомнить при этом слов начинателя русского воссоединения, Иоанна III: «С кем Александру стоять? Ведома нам литовская сила»!

Не далее, как в следующем 1626 году, прибыл в Москву великий посол шведского короля, освобождённый им из Мариенбургской крепости, Александр Дементьевич Рубцов, участник миновавших бедствий России. Он, зная своих бывших соратников, предложил им от имени Густава-Адольфа, «поотомстити великую неправду, что польские люди царской земле и царским подданным учинили». Ему отвечали: «Великий государь наш тот добрый совет от государя вашего, королевскою величества, принимает в любовь и в сердечную дружбу, и о том мыслити будет, как польскому королю и землям его неправды отомстити, только того ныне, в перемирные лета учинити не мочно, потому что тот мирный договор с повеленья великого государя нашего меж великими Росийскими государствы и Польшей и Литвой закреплён великих послов душами крестным целованьем; а только мирной договор нарушити, и в том будет крестнону целованью преступленье и на душу грех. И преж сего о том мы, царского величества бояре, велеможного государя вашего с великими послы говорили и отложили то дело вперёд. А будет которая хоти малая неправда объявитца от польского короля и от сына его, и от поляков, и от литвы, хоти и до урочных перемирных лет; и великий государь наш его царское величество на польского короля и на сына его, и на Польшу и на Литву, за их неправды, итти готов, и с государем вашим Густавом Адолфом королём о том впред обошлётца». (Гл. Арх. Мин. Ин. Дел, дела шведские 1626 — 1627, св. 34, № 3.)