Рудольф Распе - Приключения барона Мюнхгаузена [Современная орфография]

В старину было государство Спарта, в котором очень старались о воспитании детей. Когда они обедали, то около столов нарочно водили пьяного. Смешно и жалко им было смотреть на него: запоминали они на всю жизнь, как нехорошо быть пьяным, и старались всегда быть воздержными.

Лгать очень дурное дело. Над лжецом смеются, ему не верят, если он иногда и правду скажет, на него ни в чем не надеются и стараются не иметь с ним никакого дела. Не смотря на это, есть люди, которые привыкли лгать. Особенно, если станут рассказывать о своих путешествиях, о походах, об охоте, никак не удержатся, чтобы не прихвастнуть.

В этой книжке представлено, будто такой хвастун, барон фон-Мюнхгаузен, рассказывает свои похождения. Он лжет без всякого милосердия, так что решительно никто не поверит его рассказу. Пусть эта книжка будет для вас тем же, чем был пьяный для спартанских детей. Если бы кому-нибудь из вас вздумалось прихвастнуть, сказать неправду — вспомните барона фон-Мюнхгаузена и постыдитесь походить на него.

Наш род очень древний. Когда Арминий победил римлян в Тевтобургском лесу, один из моих предков командовал его артиллерией.

— Позвольте, барон, тогда и пушек, и пороха не было…

— Вот-с и неправда. Порох выдумал именно барон фон-Мюнхгаузен, мой предок. Мы же изобрели книгопечатание и компас, а только другим приписывают. Впрочем, мои предки только мимоходом занимались такими пустяками. Главное их занятие было война и охота. От этого и я великий воин и великий охотник.

Папенька и маменька мои очень много путешествовали. Страсть к путешествиям перешла и ко мне. И притом — странное дело — только что я родился, как стал прекрасно говорить по-французски, по-английски, по-итальянски, по-русски. О немецком языке нечего и упоминать: он мой природный.

Науки я тоже очень скоро изучал. Да вот как: принесли мне историю, географию и грамматику — я их и положил под тюфяк — просыпаюсь, и все знаю от доски до доски. Мне сперва не поверили. Стали спрашивать.

— Кто был Цицерон?

— Книгопродавец. Оттого-то его именем и называется один из шрифтов.

— Чем замечательны Сарацины?

— Земледелием. Оттого их пшено повсюду славится.

— Куда впадает Волга?

— В Ледовитое море.

— Какая часть речи болезнь?

— Предлог.

— Почему вы так думаете?

— Гувернер часто говорил старшему брату: ваша болезнь только предлог, чтобы не учиться.

После таких ответов мне бы ничего не стоило сделаться профессором любого из университетов, но я предпочел остаться бароном, воевать, путешествовать и охотиться.

Тоже вот страсть моя лошади. Я обыкновенно сам их объезжаю. Да и кто же бы к ним приступился кроме меня? Любимая моя лошадь, просто, зверь. Семь человек убила, тридцать девять калеками сделала. Ни один берейтор не решается на нее сесть. На скачках я обыкновенно сам на ней езжу. На последней скачке она проскакала три версты в одну минуту и тридцать секунд.

— Это уж скорее железных дорог.

— Нет, на большом расстоянии выходит почти одно и то же. Ведь нельзя же заставить коня все идти в марш-марш. Я терпеть не могу ездить по железным дорогам, и когда мои знакомые дамы едут в вагонах, я обыкновенно провожаю их на коне. Раз был пресмешной случай. На полном ходу поезда дама махнула мне платочком и уронила. Ну, платочек тончайшего батиста, обшит валансьенскими кружевами — триста рублей стоит. Жалко потерять такую вещь. Я тотчас поскакал за платком, подхватил его, догнал поезд, подскакал к окну — дама сидела у окна — бросаю платочек; но вот тут умора: я ошибся, бросил не в то окно, и, вместо дамы, платок попал на голову одного господина, который крепко спал, сидя в вагоне. Он в смятении. Все смеются. Дама узнала свой платок, и в восторге я целую у ней ручку…

— Да ведь вы сидели на коне.

— Он опять сделал лансаду к окошку. Я поцеловал ручку дамы и отскочил. Да то ли делает мой конь! Раз большое общество моих знакомых сидело за чайным столом: сервиз был из превосходнейшего севрского фарфора, так что хозяйка очень дорожила им. Надо правду сказать, она была немножко скупа. Так бывало, когда подавали этот сервиз, она так и следит за каждым слугой, даже за каждым гостем, чтобы не разбило. Вот я и вздумал над ней подшутить.