Симона Берто
Эдит Пиаф
перевод с французского - С.А.Володина и А.О.Малинина
оглавление
часть первая
глава первая. Из Бельвиля в Верней
глава вторая. "Моя консерватория - улица"
глава третья. Четверо в одной постели
глава четвертая. Папа Лепле
глава пятая. Реймон Ассо
глава шестая. Рождение "священного идола"
глава седьмая. Поль Мёрисс - "равнодушный красавец"
глава восьмая. "Биду-бар"
глава девятая. Эдит открывает Ива Монтана
глава десятая. Завоевание Америки
глава одиннадцатая. С Марселем Серданом "Жизнь в розовом
свете"
глава двенадцатая. Эдит занимается спиритизмом
часть вторая
глава тринадцатая. В Булони никто не задерживается
глава четырнадцатая. Начало "черной" серии
глава пятнадцатая. Праздник любви с Жаком Пилсом
глава шестнадцатая. В омуте наркомании
глава семнадцатая. "Нет, я не жалею ни о чем"
глава восемнадцатая. "Вот зачем нужна любовь!"
глава девятнадцатая. "Теперь я могу умереть, я прожила две
жизни"
В память о тебе, моя Эдит, написала я
эту книгу; здесь все честно,
откровенно, здесь и смех твой и твои
слезы.
Последние твои слова все еще звучат в
моих ушах: "Не дури, Момона".
С тех пор я жду, что ты снова поведешь
меня за руку, но, Боже, как это
ожидание затянулось!
Я выражаю благодарность Марселле Рутье,
которая любезно согласилась оказать мне
помощь.
Симона Берто
"Жизнь её была так печальна, что
рассказ о ней почти неправдоподобен
настолько он красив."
Саша Гитри
часть первая
глава первая. Из Бельвиля в Верней
У моей сестры Эдит и у меня общий отец - Луи Гассион. Он был неплохой малый и большой любитель женщин - и надо сказать, их было у него немало. Всех своих отпрысков отец признать не мог, да и его партнерши далеко не всегда могли с уверенностью сказать, кто отец ребенка. Своих он насчитывал около двух десятков, но поди знай!.. Все это происходило в среде, где ни перед тем как сделать ребенка, ни после люди не ставят в известность чиновников мэрии. У меня, например, был еще один отец, тот, кто значился в документах,- Жан-Батист Берто. Но он дал мне не жизнь, а только свое имя. У моей матери - она вышла замуж в пятнадцать, а в шестнадцать уже развелась было еще три дочери от разных отцов.
В какой-то период она жила в пригороде Фальгиер в одной гостинице с папашей Гассионом. Его мобилизовали. Я появилась на свет после его приезда в отпуск во время затишья на фронте в 1917 году. Их встреча не была случайной, они давно нравились друг другу. Однако это не помешало матери подцепить только что приехавшего в Париж восемнадцатилетнего парня Жана-Батиста Берто. И он, не задумываясь, повесил себе на шею двадцатилетнюю женщину, троих ее дочерей и меня впридачу, только находившуюся в проекте.
В день, когда ему исполнилось двадцать, Жан-Батист отбыл на фронт, имея на своем иждивении пятерых детей. Я не успела еще подрасти, как в доме оказалось уже девять душ, и не все были детьми папы Берто, как мы его называли. Как это ни покажется странным, они с матерью обожали друг друга. Это не мешало ей время от времени - хвост трубой - исчезать из дому на несколько дней. Уходила она с полным кошельком, возвращалась с пустым, зато с новым ребенком в животе.
По чистой случайности я родилась в Лионе, но уже через одиннадцать дней мать вернулась со мной в Париж. Она торговала цветами на улице Мар, напротив церкви Бельвиля.
Я почти не ходила в школу. Никому это не казалось нужным. Но все же изредка меня туда отправляли... Главным образом в начале учебного года, чтобы получить деньги на оплату электричества, и 1 января, когда выдавали обувь.
По мнению матери, это была единственная польза от школы. Что касается остального, она говорила: "Образование, как деньги, его нужно иметь много, иначе все равно будешь выглядеть бедно". Поскольку в то время посещать школу было не так уж обязательно, моей школой стала улица. Здесь, может быть, не приобретают хороших манер, но зато очень быстро узнают, что такое жизнь.
Я часто ходила к папаше Гассиону в пригород Фальгиер. В эти дни я всегда радовалась, так как была уверена, что любима. Он находил, что я на него похожа. Миниатюрная, гибкая, как каучук, с большими темными глазами, я была вылитый отец! Он заставлял меня делать акробатические упражнения, угощал лимонадом со льдом и давал мелкие деньги.
Я очень любила отца.
Он называл меня Симоной без всяких уменьшительных вариантов - ярлыков, которые родителям полагается наклеивать на своих деток. Отец был рад мне. Он видел, что я расту, этого ему было достаточно, чтобы считать, что мать кормит меня и смотрит за мной. Правда, в один прекрасный момент расти я перестала, набрав всего полтора метра.
Читать дальше