Никита [ИАКИНФ] Бичурин - Письма

Пограничный начальник г. Петухов, по благоразумию и опытности своей, легко и скоро привел к концу спорное дело о перебежчиках, и 22-го августа пригласил к столу всех гостей и своих единоземных, и заграничных. Вы не можете себе представить, сколько я радовался, увидев себя в списке приглашенных. С этой минуты каждый час казался мне сутками. Новость предметов и редкость подобных случаев отняли у меня сон, и 22-го числа рано поутру я был уже в Кяхте ибо все то, что прежде мне рассказывали об этом месте, казалось как-то неудовлетворительным, и потому мне хотелось видеть все события сего дня собственными глазами.

В половине 12-го часа послышались за границею, один за другим три выстрела, которые отдавались глухо, но несколько сильнее ружейных. Мне сказали, что пограничный китайский начальник никуда не выезжает без трех выстрелов из вестовых пушек. Наш караул, расположенный внутри пограничных ворот, вышел к ружью, и до десятка конных казаков выстроились тут же по сторонам дороги. Вскоре за сим показались несколько десятков монголов, [301] ехавших верхами в один ряд. На них были изорванные и засаленные китайские кафтаны, и старые шляпы с отвислыми полями, с распущенными назад лентами. У каждого за спиной торчали стрелы в колчане, а при левом бедре висел сайдак с луком. Вооружение и седла вполне соответствовали одеянию сего почетного отряда пограничной монгольской стражи. За сим отрядом ехало несколько одноколок, покрытых коробом, обтянутым черною или синею китайкой. Каждая одноколка запряжена была или лошаком, или лошадью, но без дуги; а кучера шли по левую сторону одноколок, рядом с лошадьми. Вожжей не держали в руках, и только помахивая небольшими бичами, кричали: о! о! или юй-юй! В одноколках, словно в канурках, сидели: в первой князь, во второй чжаргуци (так называют пограничного китайского начальника), в третьей княжеский секретарь, в четвертой китайский пристав, назначенный препровождать нашу миссию до Пекина, в пятой два бошко. За княжескою одноколкой следовало около 20-ти конных вооруженных монголов в засаленном шелковом платье, с различными шариками на шляпах. Это была княжеская свита, состоявшаяся из тайцзиев и офицеров. За прочими телегами также ехали конные китайцы с трубками в руках. Это были слуги. Князь проехал в дом купца Баснила, сделать визит барону Шиллингу. О приеме и приемах в обращении внутри комнат ничего не знаю; ибо я не имел повода быть при сей церемонии. Чрез час заграничные гости двинулись прежним порядком к дому русского пограничного начальника. Я был уже там. При подъезде каждой одноколки к крыльцу, слуга брал с передка скамейку и ставил на землю. Господин, согнувшись, вылезал из короба и спускал ногу на скамейку, а другою становился на пол. Хозяин встретил князя на крыльце и повел в комнаты. Внимание мое было обращено на князя, как на первое лицо между иноземными гостями. Он имеет около 40 лет, но видом моложав; ростом низок, телом плотен. Лицо у него смуглое, круглое, полное, шея короткая, глаза черные, большие, возвышенные, как у всех китайцев и монголов; взор быстрый, открытый; нос высокий и островатый; усы небольшие, черные; бороды еще не отращает. Хозяин ввел князя в гостиную и указал ему место на диван. По правую сторону князя сел секретарь его, а по левую кяхтинский чжаргуци и пристав. Два бошко заняли высшие кресла. Здесь я имел случай обстоятельнее рассмотреть костюм китайский. Каждый из китайцев одет был в кафтан, разрезанный спереди и сзади на аршин от [302] полу. Под кафтаном было еще нижнее платье, похожее на халат. Сверх кафтана однобортное полукафтанье, длиною до бедр, с широкими рукавами, с отдельным воротником. Здесь называют сии полукафтанья курмами. Кажется, сие одеяние более приспособлено к удобству верховой езды. Из-под курмы виден шелковый тесьмовый пояс с пряжкою. К поясу привешены с правой стороны нож в ножнах, шелковые шитые кошельки и карманные часы в футляре; с левой веерпнк с кошельками же. Сапоги на китайцах из черного атласа с белыми подошвами, толщиною в дюйм. Шляпы на них имели вид кораблика, с возвышенными полями черного бархата, с красными кистями и шариками на макушке тульи. У князя от шарика назад висло павлинное перо длиною в фут, с одним глазком или очком. Перо сие сложено, по-видимому, не менее как из 15-ти павлинных перьев, одно на другом; а очко составлено к концу пера в виде зеленого глаза. Сказывают, что есть таковые перья с двумя и тремя очками, расположенными одно над другим, и даются князям высших степеней. Гости все сидели с накрытыми головами, а когда попросили их снять шляпы, они отозвались, что новость знакомства не позволяет им отступить от правил учтивости. Диванный стол был накрыт, и вместо передобеденной закуски подали десерт. Это меня изумило. «Тут нет ничего странного», — сказал мне один из гостей, — китайцы обедают в 9 часов утра, а к нам приезжают к ужину, который у них начинается десертом; почему и мы, приспособляясь к их обычаям, вместо закуски потчуем их вареньями и сухими плодами». Не менее показалось мне странным, что слуги китайцев, одетые довольно дурно, вошли также в гостиную и толпою расположились позади своих господ, которым часто подавали раскуренные трубки.