Александр Плотников - Визитная карточка Флота

Чем ближе подходил "Новокуйбышевск" к южной оконечности Африки, тем больше хмарилось небо, громоздясь осадными башнями сизых облаков, сильнее горбатился океан, катя навстречу судну злую валкую зыбь.

На ходовой карте штурманов появились названия портов Южно-Африканской Республики: Дурбан, Ист-Лондон, Порт-Элизабет.

Помполит Воротынцев собрал подвахтенных на политическую информацию. Он повесил рядом две карты Африки: довоенную, на которой почти весь этот континент заливали несколько красок: голубая - французская, светло-зеленая - английская, темно-зеленая - португальская, желтая испанская... и теперешнюю, на три четверти покрытую веселой мозаикой цветов свободных африканских государств.

- На памяти нашей с вами, товарищи, - сказал Кузьма Лукич, народно-освободительная борьба перекроила всю карту мира. Яркий пример тому Африка. Видите, здесь осталось всего несколько струпьев колониальной и расистской проказы. Но и под ними тлеет и разгорается очистительный огонь национальных восстаний...

Неподалеку от мыса Игольный - самой южной точки Африканского континента, откуда-то из-под берега вывернулся отряд небольших военных кораблей. На мачте головного в бинокль был виден белый флаг с зеленым крестом через все поле и какой-то пестрой эмблемой во внутреннем верхнем углу.

- Гляньте по справочнику, чей это штандарт, - сказал Сорокин вахтенному штурману Рудякову.

- Южные африканцы! - через минуту сообщил тот.

Корабли аккуратно ответили на салют "Новокуйбышевска", затем разделились на две кильватерные колонны. Одна осталась с левого борта советского судна, другая перешла на правый.

- Чего это они затевают? - вслух размышлял секонд. - Выстраивают почетный эскорт?

- Такое же внимание, как от американцев в Карибском море, - сказал Воротынцев.

- Честь и уважение представителям великой державы!

- Была бы их воля, так уважили, что не поздоровилось...

На мачтах кораблей взвились какие-то флажные сигналы.

- Предупреждают, что ожидается резкое ухудшение погоды, - еще раз сбегав в штурманскую рубку, доложил Рудяков.

- Сами видим, - буркнул капитан.

- Что-то чаек не стало, Семен Ильич.

- Шторм идет, верная примета. Груз давно проверял?

- На днях, Семен Ильич. Крепеж держал надежно, - ответил грузовой помощник.

- Что дает факсимильный аппарат?

- Паук крутится возле Антарктики. Приличный идет циклончик.

- Он чикнет так, что у твоего крепежа не хватит терпежа.

- Что вы, Семен Ильич, японцы на совесть заделали!

- На японцев надейся, а сам не плошай, секонд. Здесь рядом ревущие сороковые. Нас и так погода долго баловала...

Татьяна как-то на досуге разговорилась со вторым помощником. Тот оказался коренным калининградцем, если так вообще можно говорить о жителях этого города. Семья Рудяковых поселилась в бывшем Кенигсберге весной сорок шестого года. Здесь Марк Борисович заканчивал десятилетку.

- Представьте себе, учился в одной школе с космонавтом Леоновым! похвалился он. - Помню, бегал по коридору рыжий такой мальчишка. Кто бы мог подумать, что он первым выйдет в открытый космос? А теперь живу на проспекте Космонавта Леонова, правда, дома нечасто бываю. Пятнадцатый год "по морям, по волнам, нынче здесь, завтра там"! Не люблю на берегу засиживаться. Понимаете, доктор, у моряков на берегу особый режим. Им хочется веселья, постоянных праздников, а ведь у их близких обычные будни. Работа, учеба, домашние хлопоты. Вот и получается, что жена, теща, дети быстро устают от меня, а меня начинают раздражать житейские мелочи: магазины, рынок, аптека, воркотня, детские слезы... Рвусь в море и на судне отдыхаю от всего этого! Вот поплаваете годков с пяток, сами это поймете...

Пяток годков Татьяна плавать не собиралась, хотя новая профессия ей нравилась. Океан ее принял: она больше не укачивалась даже на самой муторной зыби, только приходилось умеривать аппетит, чтобы совсем не лишиться талии.

Первым засек перемену в ее образе жизни востроглазый радист Юра Ковалев.

- Татьяна Ивановна, - подначивал он, - зачем вы целый час мотаетесь по шлюпочной палубе? Готовитесь к Олимпийским играм в Токио?

За обедом Ян посматривал на Татьяну, видя, как она отставляет тарелку с супом, а буфетчица Лида потихоньку усмехалась. О своем деле она больше не заговаривала с Татьяной, зато ее снова стали замечать в обществе рулевого Гешки Некрылова. "Похоже, не зря я проводила воспитательную работу", - размышляла по этому поводу Татьяна.