Владимир Толмасов: Сполохи (Часть 3)

Однако в тот день в крепость их не пустили...

Только через два дня обоих потерявших терпение архимандритов под караулом доставили в храм Спасо-Преображенья.

В соборе, несмотря на большое стечение народа, было тихо. Слышалось только тяжелое дыхание сотен людей, редкий простудный кашель да шуршание дождя по окнам.

Архимандритов провели на амвон, велели оборотиться лицом к народу. Иосиф приосанился, важно выпятил животик, половчее перехватил шкатулочку с государевыми указом и грамотами. Варфоломей же сразу почуял беду, затравленно озирался. Жутко было видеть ему хмурые, недобрые взгляды людей, которыми недавно повелевал он и с которых взыскивал, не страшась ответа...

Келарь Азарий, небольшого роста старец с круглым лицом, испещренным мелкими морщинками, откашлялся.

- С чем вы, архимандриты, приехали? Привезли али нет указ? И как в Соловецком монастыре службу наладить хотите, по старому али новому обряду? - он оглянулся, словно хотел справиться, ладные ли вопросы задал настоятелям. - Дак вот, ежели по-старому служить будете, милости просим, примем с честью, а уж коли по-новому, то вы нам тут не надобны, сидите себе тихо в келье, какую дадим, и в церкви ничем не ведайте до указу великого государя.

- Какой вам еще указ нужен? - удивился Иосиф и вынул из шкатулки свиток. - Вот он, указ-то. А прибыли мы по благословению святейших патриархов восточных и всего священного собора. Что касаемо службы, так на то есть указ, повелевающий служить по-новому. И крещусь я, как ведено на соборе, и служу, как апостольская московская служба требует.

- Ну так и крестись кукишем, коли есть охота, да других не прельщай, и не в нашей обители! - вскричал Геронтий.

- Прокляты расколоучители ныне и присно и во веки веков! - сказал Иосиф. - Живете тут, как во сне, ничего не ведаете.

- Ты, Иосиф, дай-ка грамотки-то, - попросил Азарий, - мы их изочтем да подумаем, что с вами делать.

Иосиф с готовностью вытащил из шкатулки ворох бумаг и передал их Азарию. Тот повертел их в руках и передал Терентию, потому что был вовсе неграмотен.

Долго длилось чтение грамот, и все это время народ молча слушал витиеватые указы и повеления. Наконец была прочитана последняя грамота. Зловещая тишина наступила в храме, даже не кашлял никто. Иосиф воспринял это по-своему.

- Ну что, - торжествующе заявил он, - ясны вам теперь указы?

Азарий скомкал бумаги и сунул их в руки оторопевшего Иосифа.

- Ты, архимандрит Иосиф, с такою службою нам не надобен. Вот... Грамоты писаны и указ есть, только нам на них плюнуть да растереть... Идите-ка вы оба в свои кельи да ждите приговора. Вот...

И тут раздался в храме такой хохот, что дрогнули и заплясали огоньки свечей в паникадилах.

Этого Иосиф вынести не мог и, как ни удерживал его Варфоломей, разъярился:

- Да почему вы великого государя указа и святейших патриархов не слушаете? Что вам еще надо?

- А надо вам еще морду набить! - из толпы вырвался Гришка Черный и под хохот, свист и улюлюканье собравшихся ударил отца Иосифа по зубам. Иосиф тоже мужик не промах - влепил кулаком Гришке под глаз. И пошло... Надежа государева, "новая метла", отбивался шкатулкой от наседавших противников, пока не раскололась она. Тогда Иосиф обнаружил еще одно достоинство длинные ноги и сиганул прямо через алтарь...

Когда Иосифу расквасили нос, Варфоломей понял, что ему грозит что-то и похуже. Не успели оглянуться, как Варфоломея в храме уже не было. Бочком, ползком, на четвереньках бывший архимандрит, перед которым в страхе тряслась вся обитель и который, бывало, мнил себя и царем и богом для своих подданных, выбрался из собора и присел у надгробия Авраама Палицына18, соображая, куда бежать дальше.

- А-а, вот ты где, старая каналья! Ужо припомню, как ты меня батожьем потчевал! - закричал над его головой Игнашка-пономарь.

Варфоломей нырнул под надгробие, Игнашка - за ним. Бегали вокруг каменного на круглых ножках гроба, лаяли друг друга. Игнашка вдруг подпрыгнул и, очутившись рядом с Варфоломеем, вцепился ему в бороду, повалил на землю. Барахтались в луже, отчаянно ругаясь и осыпая друг дружку ударами. Варфоломею удалось вырваться. Краем глаза он заметил, что к ним спешат из храма люди. Он пнул поднимающегося Игнашку в живот и, подхватив полы рясы, со всех ног кинулся за угол под арки.

Сапоги скользили по мокрой желтой траве, сердце бешено колотилось вот ведь как приходится под старость лет! Увидев перед собой какую-то узкую открытую дверь, он влетел в нее, заложил засов и, хватаясь рукой за сердце, ощупью побрел по переходам...