Игорь Прись: Знание в контексте

Для Уильямсона, например, это не так: очевидность, а, следовательно, и рациональные основания, разные, поскольку в обыденном сценарии у нас есть знание, а в скептическом нет. С точки зрения ЭД в обыденном сценарии у нас есть фактивные основания.

Для Уильямсона, например, это не так: очевидность, а, следовательно, и рациональные основания, разные, поскольку в обыденном сценарии у нас есть знание, а в скептическом нет. С точки зрения ЭД в обыденном сценарии у нас есть фактивные основания.

На самом деле, между ними можно сделать различие. Предположим, что «Внешний мир существует» – ПП (логический, а не субстанциальный тезис). Но если само различие между внешним и внутренним мирами ложно, следует ли нам говорить о внешнем мире, хотя бы даже и в логическом смысле? Можно, например, сказать, что «Вода есть Н 2О» – ПП. Но вода действительно есть (объект) Н 2О. Предложение о воде осмысленно. «Внешний мир», однако, не объект. Поэтому, на наш взгляд, предложение «Внешний мир существует» следует скорее понимать в смысле категориального утверждения о реальности, то есть как утверждение позиции реализма. Напротив, предложение «Я не мозг-в-баке» есть отрицание предложения «Я мозг-в-баке». Если последнее предложение бессмысленно (а оно бессмысленно, если скептический сценарий, как утверждает Витгенштейн, бессмысленен), подобно тому, как бессмысленно предложение «Коты растут на деревьях», то бессмысленно и его отрицание (подобно тому, как бессмысленно предложение «Коты не растут на деревьях» (пример Витгенштейна) – это предложение лишь имеет видимость осмысленности и истинности). Можно ли тогда назвать отрицание бессмысленного предложения – «Я не мозг-в-баке» – ПП?