Array Сборник статей - Творчество и развитие общества в XXI веке - взгляд науки, философии и богословия

Разговор о художественном творчестве представляется более сложным, ввиду того что при его изучении необходимо учитывать постоянно возникающую опасность смешения нравственной оценки личности автора с оценкой произведения и его плодов.

Первое – сфера очень сложная и противоречивая. Существуют исследования, посвящённые вопросу соотношения нравственности и гениальности. Например, известна энциклопедия «Безумные грани таланта. Энциклопедия патографий» [336], которая посвящена безнравственности в жизни творческих людей. При чтении подобных исследований стоит помнить, что греховность человека связана сего выбором, а не с тем даром, который он получил от Бога. Кроме того, нарочитая греховность гения – это иллюзия, которая возникает, благодаря тому что к фактам его жизни относятся с особым вниманием. По мысли М. Эпштейна «Не стоит сурово осуждать безнравственного гения и вместе с тем нельзя оправдывать его безнравственность. Нужно быть благодарным ему за то, что он создал как гений, и сострадать ему в том, в чём он не выполнил своего человеческого предназначения» [337]. Он полагает, что рассказ о грешной самарянке, которая напоила водой Христа, может быть примером того, что мы, пользуясь творчеством людей грешных, всё же не должны оправдывать их грехов.

Однако не следует забывать, что грех человека самым непосредственным образом влияет на всю его деятельность. Очень ярко говорит об этом апостол Павел: «И как они не заботились иметь Бога в разуме, то предал их Бог превратному уму – делать непотребства, так, что они исполнены всякой неправды… изобретательны на зло» (Рим. 1:28–29). Конечно, апостол показывает в каком-то смысле крайнюю форму озлобления и удалённости от Бога, но в целом это свидетельство позволяет говорить о влиянии нравственности человека на содержание его творчества.

Например, М. Цветаева с присущей ей искренностью писала: «Художественное творчество в иных случаях некая атрофия совести, больше скажу: необходимая атрофия совести, тот нравственный изъян, без которого ему, искусству, не быть. Чтобы быть хорошим (не вводить в соблазн “малых сих”), искусству пришлось бы отказаться от доброй половины всего себя» [338]. Но идёт ли речь о содержании произведения искусства или всё же о целях, которые преследует автор?

С одной стороны, очевидно, что в мире праведности и святости многие творческие произведения оказываются лишними, а некоторые и попросту недопустимыми. С другой стороны, в мире после грехопадения творчество, не вполне нравственное по содержанию, но имеющее нравственные цели, может оказаться возможным и оправданным, т. к. оно создаёт ситуацию катарсиса, становясь «зеркалом» реальной жизни со всей её трагичностью и сложностью. Видя нечто безнравственное в произведении искусства, человек может с ужасом отшатнуться от этого в своей реальной жизни. Напротив, искусство с нарочито моральным содержанием превращается в морализаторство и обычно воспринимается в штыки [339].

В любом случае творчество не только творится, но и воспринимается, что делает роль слушателя, зрителя, читателя очень важной. Не случайно Ф. Тютчев писал:

Однако, если речь идёт о безнравственности самих целей, которые ставит перед собой автор, творчество его становится недолжным и недопустимым. Впрочем, даже эта недопустимость безнравственного творчества означает лишь то, что общество должно ограничивать его влияние, но не является основанием для его целенаправленного уничтожения. В этой ситуации важно, с одной стороны, понимать, что искусство, принципиально противоречащее нравственной природе человека, несмотря на внешнюю безобидность, разрушительно влияет на окружающих. Однако, с другой стороны, автора невозможно заставить быть нравственным, он может прийти к этому только сам. Из упоминавшихся слов апостола Павла хорошо видно, что Бог оставляет грешника на волю его превратного ума, а не делает его праведным насильно.

В заключение представляется важным обратиться к вопросу, насколько творчество должно быть всеобщим, является ли оно уделом гениев, или «творцом» должен быть каждый? Можно ли рассматривать его не только как созидание конкретных артефактов, но и как способ жизни, одну из характеристик человеческого бытия?

Как уже было сказано, творческие способности человека являются частью того образа, по которому он был создан. Творчество оказывается ответом на божественный призыв к духовному росту, от образа к подобию [341]. Обязательность этого роста прекрасно иллюстрирует притча о талантах. По словам Христа, всякий человек имеет от Бога способности, которые должен развивать. Каждый человек одарен по-своему, своим даром и в свою меру, но важно подчеркнуть, что людей совершенно бездарных не существует. Но если это так, какое же творчество может быть обязательным для всех, несмотря на их силы и способности? Ответ очевиден: это творчество духовное, сотворчество с Богом в на пути духовного совершенства. Именно это имеет в виду свт. Иоанн Златоуст, когда, будто бы цитируя Творца, говорит: «Я сотворил землю и небо, даю и тебе творческую власть: сотвори землю небом. Ты можешь сделать это… Я сотворил… прекрасное тело; даю тебе власть создать нечто лучшее: соделай прекрасную душу» [342].