Наталья Ройтберг - В поисках Другого

Каковы концепции диалога в современной культуре и философии начала XXI века? Появилось ли что-то принципиально новое? Сделав небольшой «срез» идей и философских положений некоторых ученых конца ХХ-начала ХХI вв., которые близки философии диалога по своей проблематике и понятийному аппарату, мы пришли к выводу, что философия диалога в какой-то мере была трансформирована в «диалог философий», вобрав в себя и феноменологические прозрения, и герменевтические штудии, и злободневность социальной философии, и — шире — в «диалог дисциплин», отражаясь и резонируя в культурологических исследованиях, теоретико-литературных работах, психологических интерпретациях и религиозных трактатах.

И речь идет вовсе не о факультативном, безусловно присутствующем и безоговорочно принимаемом «взаимодействии» и «взаимопроникновении» (читай: «диалоге») разных наук и различных философских направлений, но скорее о сознательном апеллировании тех или иных авторов к терминам и понятиям, концептам и парадигмам, логике и базовым конструктам философии диалога.

Мы рассмотрим интерпретацию идей философии диалога ХХ в. в работах и исследованиях нескольких наиболее влиятельных современных мыслителей про-диалогического направления, таких как: Губерт Херманс (США), представляющий психологически-социальный подход; Бернхард Вальденфельс (Германия), развивающий феноменологический подход; Марк Алан Оуакнин (Франция-Израиль), автор герменевтического подхода.

Примечательно, что вышеназванные ученые применяют и активно используют не только новые термины, например, «Я-позиция» (I-position), «диалогическая самость» (dialogical self), «само-хронотоп» (self chronotope), «меж-мирье» (between-worlds), «онлайн-пребывание» (being online), «идол-текст» (idol-text) и др., но и достаточно новые идеи и концепты, такие как: «парадокс Иного» (paradox of Alien), «феноменология ответа» (responsive phenomenology), концепт «упорядоченности» (the concept of «order»), идея само-конфронтации (the idea of «self-confrontation»).

Важно подчеркнуть, что общая идея, которая объединяет как вышеназванных авторов, так и множество других менее известных диалогически ангажированных исследователей, это стремление объяснить природу диалога на разных уровнях человеческой активности: личность — личность, человек — текст, человек — техносфера, личность — культура и т. д.

Диалогическая теория Губерта Херманса (A Dialogical Self Theory) обозначена им самим как «теория-посредник» («bridging theory») [111, c. 4].

Центральная идея этой теории — идея о Я-позиции (I-position). Диалогическая самость определена как «динамичное множество относительно независимых Я-позиций в пространстве разума» («dynamic multiplicity of relatively autonomous I-positions in the landscape of the mind») (перевод мой — Н.Р.) [112, c. 215]. Главное положение теории заключается в том, что множественность самости (self-multiplicity) детерминирована положением о Я-позициях и динамичными отношениями между ними. Диалог рассматривается как ключевая характеристика самости. Теоретической базой теории Губерта Херманса о диалогической самости послужили работы Уильяма Джеймса, согласно которым Я относится к субъект-позиции, прерогативе первого лица, с точки зрения которого воспринимаются, осмысливаются и оцениваются мир и самость.

Диалогическая концептуализация самости по Джеймсу нуждается в разграничении понятий Я (I) и Меня (Me). Это разделение означает, что Я представляет себя самого как знающего («self-as-knower»), тогда как Меня символизирует себя самого как познаваемое («self-as-known»), которое осознается и принимается объективным агентом Я. Другими словами, Я как субъект воспринимает Я как объект (Меня).

Понятие позиции созвучно с положениями диалогического подхода Михаила Бахтина, подчеркивающего пространственную природу самости.

Самость всега находится где-то, локализуясь по отношению к другим позициям внутри или снаружи и устанавливая опредленного рода отношения с каждой из этих позиций. Другой обладает модусом существования, который может быть отделен от самости, но в то же время другой является частью самости, в виде «другой-во-мне» (the-other-in-the-self), или, как это поясняет сам Херманс: «Я колеблется между различными и даже противоположными позициями, но имеет способность наделять каждую из них голосом так, чтобы между ними были установлены диалогические отношения» («The I fluctuate among different and even opposed positions, and has the capacity to endow each position with the voice so that dialogical relations between positions can be establish» (перевод мой — Н.Р.) [113, с. 393]).