Юлиус Эвола - Восстаие против современного мира

См. F. Cornelius, Weltgeschuchte , cit., pp. 15-16.

Здесь имеются в виду случаи, в которых это отношение не свойственно только низшим слоям цивилизации и экзотерическому аспекту традиции и не встречается даже в качестве переходной фазы в определенной аскетической практике, но где оно накладывало отпечаток на любую связь с божественным.

См. J. J. Bachofen, Das Mutterrecht , cit., § 9.

J. J. Bachofen, Das Mutterrecht , cit., §§8, 148. Император Юлиан ( К царю Солнцу , 150а) понимал Селену как принцип, который хотя и не достигает интеллигибельного (умопостигаемого) мира или мира бытия, но «упорядочивает материю при помощи формы и уничтожает в ней то, что в ней есть дикого, строптивого и беспорядочного».

См. J. J. Bachofen, Das Mutterrecht , cit., § 68.

Точку зрения Бахофена, во многом традиционную, нужно отвергнуть или по крайней мере переосмыслить там, где он, считая первоначальным и более древним элемент, связанный с Землей и Матерью, обрисовывает что-то нечто вроде спонтанной эволюции от низшего к высшему там, где речь идет о формах «смешения» между низшим (Юг) и высшим (гиперборейский элемент).

В качестве типичного примера можно рассмотреть легенду о Юрупари (см. Е. Stradelli, Leggenda dell'Jurupary II Bollettino délia Società Geografica ,1890, pp. 659 и далее, 798 и далее), отражающую, вероятно, смысл более поздней перуанской цивилизации. Юрупари —это герой, появляющийся в обществе, управляемом «женщинами», чтобы открыть тайный солнечный закон, предусмотренный только для мужчин, и чтобы научить ему всю землю, восстав против древнего закона матерей. Юрупари, как Кетцалькоатль, в итоге возвращается на священную землю, расположенную к востоку от Америки.

См. J. J. Bachofen, Das Mutterrecht , cit., §§ 4,11, 15.

J. J. Bachofen, Das Mutterrecht , cit., §§ 12, 66.

На Сатурналиях, чьей идеей было пробуждение Золотого века, в котором правил Сатурн, проповедовалось всеобщее смешение и вселенское братство, которые, как считалось, были свойственны этой эпохе. На самом деле эта вера представляла собой отклонение от традиционной истины, а пробуждаемый Сатурн был не царем Золотого века, а скорее хтоническим демоном, как показывает тот факт, что его изображали в компании с Опой, богиней земли.

А. Розенберг ( Der Mythus der XX. Jahrhunderts, München, 1930, pp. 45-46)был прав, возражая Бахофену и говоря о том, что нужно разделять цивилизации и не рисовать их последовательное развитие одной из другой; что «цивилизация Матери», которая для Бахофена представляла древнейшую стадию, из которой «развились» уранические и патриархальные цивилизации в качестве высших и более поздних форм, в реальности была самостоятельным миром, гетерогенным, относящимся к разным расам, с которыми входило в контакт или конфликт то, что оставалось верным северной традиции. Розенберг также прав ( Der Mythus , p. 132) в своей оценке как абсурдной той связи, которую Вирт проводил в отношении североатлантического периода и солнечного культа с культом Матери, который, напротив, имеет хтонические признаки —несолнечные, а лунные. Смешение этого рода имеет своей причиной факт, о котором мы уже говорили —как из-за удаленности тех времен, так и из-за того, что они приняли мифическую форму, во многих традициях память об арктическом периоде смешалась с памятью об атлантическом периоде.

Быт. , VI, 4.

Платон, Пир , 14-15. Относительно темы «пары» в связи с Атлантидой можно отметить, что, согласно Платону, в Атлантиде первая женщина Клейно родила близнецов, что соответствует мексиканскому сказанию о периоде Вод, Атонатиу, в котором женщина-змея Киуаткоатль породила большое количество близнецов. Мексиканский период закончился потопом, который в подробностях (спасение семени живых, высылка на разведку грифа, который не вернулся, и колибри, которая принесла зеленую ветку; см. A. Réville, Les religions du Mexique , cit., p. 198) соответствует библейскому.

«Для того, кто умеет видеть, они являли собой постыдное зрелище, ибо промотали самую прекрасную из своих ценностей; но неспособным усмотреть, в чем состоит истинно счастливая жизнь, они казались прекраснее и счастливее всего как раз тогда, когда в них кипела безудержная жадность и сила» (перевод С. Аверинцева — прим. перев .).