Анатолий Иванов - ЛОГИКА КОШМАРА

Звон разбиваемых горшков стоял по всей стране. Не была забыта и Средняя Азия. Местные руководящие Кадры попали под подозрение, Потому, что их когда-то Насаждали Куйбышев Сокольников, Рудзутак и Элиава. Чистку здесь начали с члена ЦК ВКП(б), 1-го секретаря ЦК Узбекистана Акмаля Икрамова и председателя Узбекского Совнаркома Файзуллы Ходжаева, продолжили Исааком Абрамовичем Зеленским, бывшим секретарем Среднеазиатского бюро, а также секретарем ЦК и МК (в 1931-37 гг. он возглавлял Центросоюз) латышом К.Я.Бауманом, тоже работавшим в Средней Азии, а закончили бывшим членом Туркестанской комиссии Филиппом (Шаей Исаевичем) Голощекиным, одним из главных виновников убийства царской семьи в Екатеринбурге. В начале З0-х годов Голощекин выморил голодом Казахстан. Может быть, и этого кто-то назовет “невинным страдальцем”. Голощекин в 1937 году уже не был членом ЦК, но числился главным арбитром при Совнаркоме, а в Казахстане его сменил другой такой же “казах”, ставленник Кирова Л.Мирзоя, который тоже, конечно, не пережил 1937 год.

Опасная оппозиционная концентрация создавалась и в Белоруссии, где с 1932 года первым секретарем был другой Ставленник Кирова, кандидат в члены ЦК Н.Ф.Гикало, а военным округом командовал Уборевич. Для разбавления этой концентрации Гикало сначала перебросили на Украину, а потом арестовали. Вместо него поста вили второго секретаря В.Ф.Шаранговича, но и того в очень скором времени тоже арестовали. В роли восстановителя порядка здесь утвердился П.К.Пономаренко. В число жертв репрессий попали и два бывших первых секретаря Белоруссии, оставшиеся в составе ЦК, – еврей А.И.Криницкий и латыш Вильгельм Кнорин, к тому времени – зав. отделом агитации и пропаганды ЦК. Если добавить, что Белоруссия успела побывать еще и под Гамарником, то позволительно спросить, а где же тогда были сами белорусы? Если кого из руководителей их республики они и могут оплакивать, как своих, то лишь председателя Совнаркома Белоруссии, кандидата в члены ЦК Н.М.Голодеда и председателя ЦИК БССР А.Г.Червякова, покончившего с собой летом 1937 года.

В число жертв попали Также деятели ниже рангом: зам. председатели Госплана Эммануил Квиринг, в прошлом – член ЦК и 1-й секретарь ЦК КП(б)У; нарком внутренней торговли Вейцер; председатель комитета кинематографии, соратник Кирова по подполью Шумяцкий, нарком машиностроения Брускин; нарком связи, бывший командующий танковыми войсками Халепский и многие, многие другие.

Жертвы старого и нового набора и были выведены на самый грандиозный из всех показательных процессов, мартовский процесс 1938 года. На скамье подсудимых сидели бывшие члены Политбюро Бухарин, Рыков и Крестинский, члены ЦК Ягода, Зеленский, Иванов, Икрамов, Чернов, кандидаты в члены ЦК Розенгольц и Гринько, член КПК Шарангович и другие. Упоминались на этом процессе всуе, хотя и не были показаны публике, кандидат в члены Политбюро Рудзутак, члены ЦК Варейкис, Антипов, Лобов, Любимов, Кабаков, Разумов, Румянцев, кандидат в члены ЦК Комаров (Собинов), бывшие члены ЦК А.П.Смирнов и В.В.Шмидт. Большая часть обвиняемых была расстреляна 15 марта 1938 года.

Из уцелевших (временно) особого внимания заслуживает Х. Раковский, по происхождению болгарин, после революции – председатель Совнаркома Украины, член ЦК, позже – ярый троцкист. Интерес к фигуре Раковского сегодня подогрет тем, что в печати появились показания Раковского, якобы данные им на допросе 26 января 1938 года следователю Г.Кузьмину. Газета “Положение дел” (1992, 4-5) перепечатала их из книги некоего доктора Ландовского Красная симфония”, изданной в Испании. Неточности есть уже в предисловии к этой публикации (в числе обвиняемых по процессу 1938 года назван Карахан), но неточности в самом тексте показаний заставляют усомниться в подлинности этого документа. Раковский действительно был масоном, он упоминается в списке, приложенном к книге Н.Свиткова “Масонство в русской эмиграции” (Париж, 1932), но, будучи человеком культурным, Раковский никак не мог назвать Герцена и Гейне “начальниками 1-го Интернационала”, поскольку Гейне умер за семь лет до основания этого Интернационала, а Герцен с Марксом был на ножах и к Интернационалу отношения не имел. Не мог Раковский не знать, что общество иллюминатов было не столь серьезным, сколь курьезным: значение этого общества раздувается антимасонской пропагандой не очень высокого уровня. Такой козырь, как организация Троцким покушения Каплан, был бы непременно пущен в ход на процессе, если бы об этом действительно говорилось в каких-то показаниях. Но так называемые “показания Раковского” очень напоминают “Протоколы сионских Мудрецов”, т.е. в основе, может быть, и был подлинный документ, но кто-то решил его подправить и тем безнадежно испортил. Если Раковский действительно хотел сообщить Сталину нечто важное ради смягчения собственной участи, то что же, собственно говоря, он сообщил? Что за Коммунистическим интернационалом стоит интернационал финансовый? Но было ли это откровением для Сталина? Если Сталин подчинялся мировому правительству, то нет, если же Сталин вышел из-под контроля, то неужели Раковский надеялся запугать его и заставить подчиниться? Ведь если верить этим показаниям, уже Брестский мир был “ошибкой и бессознательной изменой Ленина Интернациональной Революции”, т.е. мировому правительству “Ленин, опьяненный властью, при содействии Сталина… поддерживаемые национальным русским крылом партии, располагая материальной силой, навязали свою волю. Тогда вот и родился “социализм в одной стране”, т.е. национал-коммунизм, достигший… своего апогея при Сталине”.