Дмитрий Бегичев - Семейство Холмских (Часть вторая)

-- Да неугодно-ли будетъ сестрицѣ Софьѣ Васильевнѣ переѣхать на это время къ намъ?-- сказала Ѳедосья Весталкова. Сестра ея подтвердила, что онѣ были-бы очень рады, и что хотя у нихъ не очень просторно, но помѣститься кое-какъ можно. Софья отвѣчала, что съ удовольствіемъ приняла-бы это предложеніе, но боится обеспокоитъ ихъ. Обѣ сестры увѣряли, какъ обыкновенно водится, что никакого беспокойства имъ не будетъ. Такимъ образомъ, рѣшено было, чтобы Софья, проводивъ Свіяжскую въ дорогу, переѣхала на все время ея отсутствія къ Весталковымъ. Онѣ, вскорѣ послѣ обѣда, уѣхали домой.

"Вотъ преимущество дѣвической, независимой жизни!" сказала Свіяжская, оставшись одна съ Софьею.-- "Ежели-бы я была за-мужемъ, то, не смотря на все душевное желаніе мое, и готовность быть полезною другимъ, я не имѣла-бы тогда средствъ послѣдовать влеченію моего сердца. Можетъ быть, мужу моему не захотѣлось-бы, чтобы я ѣхала, или болѣзнь дѣтей моихъ остановила меня; да и мнѣ самой было -- бы тягостно разстаться съ семействомъ. Впрочемъ, все это доказываетъ только то, что всякое состояніе имѣетъ свои особенныя удобства и не. удобства. Признаюсь однакожъ, я такъ привыкла, и такъ хорошо мнѣ было жить съ тобою, что очень не хочется разставаться, потому-же болѣе, что я предвижу... тебѣ не такъ-то будетъ весело въ обществѣ Весталковыхъ. Старшая угрюмаго и холоднаго характера, а другая, напротивъ, веселаго. Онѣ вѣрно будутъ стараться разсѣять тебя, и доставить, по своему , всякія удовольствія. Вѣроятно, и то и другое будетъ тебѣ непріятно; но если перевезть фортепіано, запасись поболѣе книгами, а я попрошу ихъ, чтобы онѣ дали тебѣ свободу. Впрочемъ, пребываніе на нѣкоторое время въ ихъ домѣ будетъ имѣть для тебя свою пользу. До сихъ поръ ты видѣла дѣвическую, одинокую жизнь съ хорошей стороны; погостивъ у нихъ, можетъ быть, ты перемѣнишь свой образъ мыслей". Софьѣ хотѣлось лучше отправиться въ Пріютово къ Катеринѣ, но ей совѣстно было противорѣчить Свіяжской, и нарушать планъ, по которому было положено ѣхать туда вмѣстѣ, весною.

На другой день, рано утромъ, Свіяжская отправилась въ дорогу. Софья проводила ее до заставы, и потомъ прямо проѣхала къ Весталковымъ. Обѣ сестры приняли ее съ большою привѣтливостію, хотя каждая сообразно своему характеpy: старшая важно, съ церемоніею, младшая свободно и непринужденно. Но вообще, домъ ихъ и образъ жизни имѣлъ разительную противоположность съ домомъ Свіяжской. Софья очень желала, чтобы время искуса ея, какъ можно скорѣе кончилось.

Тѣсный, низенькій домикъ Весталковыхъ расположенъ былъ очень безпокойно. Во всемъ видны были безпорядокъ, неопрятность и недостатокъ. Меньшая сестра уступила Софьѣ свою комнату, и сама на это время переселилась въ гостиную; но дурной запахъ отъ кухни производилъ головную боль у Софьи, тараканы и клопы мучили ее по ночамъ; притомъ-же комната была окнами на дворъ, и собаки мѣшали ей спать. Днемъ, въ этой, съ маленькими окнами, комнатѣ такъ было темно, что невозможно было ничѣмъ заняться; по тѣснотѣ дома всякое слово было слышно, а обѣ сестры почти безпрестанно бранились, или между собою, или на дѣвку и кухарку свою.

Столъ у нихъ былъ очень дуренъ. Это-бы еще не бѣда, что кушанья невкусно приготовлены, но припасы были не свѣжіе, и Софья, привыкшая дома и у Свіяжской къ столу вкусному, не могла почти ничего ѣсть. Къ счастію, добрая и заботливая Свіяжская, вѣроятно, предвидѣвъ это, велѣла зелень и прочіе припасы, привозимые къ ней еженедѣльно изъ подмосковной, отсылать къ Весталковымъ.

Все было мрачно и печально въ ихъ домѣ, и вездѣ былъ видѣнъ отпечатокъ характера обѣихъ сестеръ. Канарейки пѣли изрѣдка; даже самая кошка, любимица старшей сестры, имѣла видъ важный, и все почти лежала; одна только любимая, старая Болонская собачка меньшой сестры иногда бѣгала, лаяла, или ласкалась къ тому, кто входилъ въ комнату, въ надеждѣ, что ее накормятъ.

Софья покорилась необходимости, сносила все терпѣливо, умѣла поладить съ обѣими сестрами, и въ особенности понравилась имъ великимъ искусствомъ слушать вздорные ихъ разсказы и старинные анекдоты. Это совсѣмъ не бездѣлица, и иногда бываетъ самымъ надежнѣйшимъ средствомъ къ приобрѣпіенію благосклонности разскащиковъ.

Обѣ сестры, по стеченію разныхъ обстоятельствъ, остались въ дѣвкахъ. Старшая, Ѳедосья, была дурна собою, ряба и коса; никто не обращалъ на нее вниманія. Младшая, Надежда, напротивъ того, смолоду была довольно хороша собою: ей представлялись женихи, но она была слишкомъ разборчива, перебирала, разбирала, и нечувствительно въ этомъ переборѣ увяла ея красота, и она состарѣлась. Послѣ того, охотно желала бы она выйдти за-мужъ, но уже было поздно. Ѳедосья, еще съ молодости, не очень любила меньшую сестру, она завидовала, что ей представлялись женихи, а на нее никто не смотрѣлъ. Противъ воли онѣ были обязаны жить вмѣстѣ, и обходились между собою съ какою-то странною церемоніею и холодностію. Вѣкъ свой говорили онѣ одна другой: вы , сестрица. Можно было замѣтить, что онѣ терпѣть не могли другъ друга.