Дмитрий Бегичев - Семейство Холмских (Часть вторая)

"Графъ Ольгинъ, въ самомъ дѣлѣ, имѣлъ нѣкоторую привязанность ко мнѣ; по крайней мѣрѣ, онъ долго колебался. Но убѣжденія отца, эгоизмъ, и намѣреніе жениться по разсчету, т. е. взять за женою поболѣе приданаго -- ^сдѣлали перевѣсъ въ пользу моей соперницы: она была гораздо богаче меня; интересъ восторжествовалъ надъ сердечною привязанностію!

"Не буду распространяться въ описаніи горести моей. Признаюсь: не смотря на вѣроломство и гнусный поступокъ Графа Ольгина, я не могла принудить себя забыть его. Многимъ покажется непонятно, что горесть моя усилилась, когда я узнала о несчастномъ его супружествѣ. Всѣ говорили о дурной нравственности, вѣтренности и капризахъ Графини Ольгиной. Чувство любви къ измѣннику таилось въ моемъ сердцѣ; я принимала участіе бъ немъ, противъ воли.

"Батюшка и, особенно, матушка, очень желали, чтобы я вышла за-мужъ. Сватовство Графа Ольгина было негласно, и ни сколько не могло повредить моей репутаціи. Но чувство привязанности къ Графу не изглаживалось изъ моего сердца, и ни о комъ другомъ я не могла помышлять. Родители мои не дѣлали мнѣ никакого принужденія.

"Вскорѣ послѣ этого происшествія, матушка скончалась. Отецъ мой, огорченный ея смертію, находилъ все утѣшеніе во мнѣ. Онъ не только одобрялъ мое намѣреніе, но даже былъ радъ, что я рѣшилась оставаться вѣкъ въ дѣвкахъ. Я приняла на себя все хозяйство, старалась по возможности усладишь горесть его, и успокоивать остатки дней его. На рукахъ моихъ окончилъ онъ жизнь свою, благословляя меня, и поручая въ милость Божію. Между тѣмъ Графъ Ольгинъ былъ жестоко наказанъ. Нѣсколько лѣтъ провелъ онъ въ ссорахъ и безпрестанныхъ непріятностяхъ съ женою. Случайно встрѣтилась она съ тѣмъ, въ кого прежде была вліобле1на. Слѣдствія этой встрѣчи были тѣ, какихъ должно было ожидать отъ женщины дурной нравственности: она возобновила прежнюю связь съ любовникомъ. Дуэль съ соперникомъ и разводъ съ женою довершили бѣдствіе Графа Ольгина.

"Года два спустя послѣ того, какъ дошли до меня слухи объ этомъ, получила я письмо. Почеркъ былъ мнѣ извѣстенъ, и не изгладился изъ моей памяти. Графъ Ольгинъ, приближаясь, какъ онъ писалъ мнѣ, къ концу жизни, заклиналъ меня именемъ Божіимъ увидѣться съ нимъ. Я не могла отказаться отъ свиданія, тѣмъ болѣе, что въ письмѣ своемъ объяснялъ онъ мнѣ, что всю надежду свою полагаетъ на мое великодушіе, и ничего болѣе не имѣетъ въ виду, кромѣ просьбы ко мнѣ, какъ къ Христіанкѣ -- не оставить покровительствомъ моимъ бѣдной сироты, дочери его, Я увидѣла Графа, блѣднаго, худаго, изнеможеннаго болѣзнію, почти умирающаго -- одну тѣнь прежняго Графа Ольгина! Какая разница прошивъ того, когда мы въ первый разъ съ нимъ разстались! Онъ былъ тогда въ цвѣтѣ молодости, прекрасный собою, влюбленный, съ полнымъ увѣреніемъ въ предстоявшемъ ему счастіи. Разлука наша должна была продолжаться только нѣсколько дней... Мы оба такъ перемѣнились, что насъ не льзя было узнать. Никогда незабуду я тягостнѣйшей сцены свиданія нашего! Графъ держалъ на рукахъ трехъ-лѣтнюю дочь свою, которая улыбалась, какъ Ангелъ, и протягивала ко мнѣ ручонки свои.... это теперешняя Княгиня Фольгина! Отецъ ея просилъ меня принять сироту подъ мое покровительство, и быть ей вмѣсто матери. Я съ восторгомъ взяла на себя эту обязанность. Батюшка былъ еще въ то время живъ, и одобрилъ мое намѣреніе. Черезъ нѣсколько дней потомъ услышала я, что Графъ Ольгинъ -- окончилъ жизнь.... Къ счастію, что смерть прекратила бѣдственное его существованіе. Какая жизнь, сколько горестей предстояли-бы ему, ежели-бы онъ остался живъ! За всѣмъ тѣмъ, смерть его поразила меня... Признаюсь, что воспоминаніе объ немъ до сихъ поръ еще мнѣ тягостно.

"Графъ Ольгинъ имѣлъ состояніе небольшое, и притомъ разстроенное. Бывшая жена его вышла за-мужъ за соблазнителя своего, и покинула дочь свою, бѣдную мою Машу, безъ всякаго вниманія. Графъ Ольгинъ, отдавая мнѣ ее, вручилъ нѣсколько десятковъ тысячъ, оставшихся отъ всего имѣнія, которое онъ успѣлъ продать при жизни своей. Я положила этотъ капиталъ на имя Маши, для приращенія въ Опекунскій Совѣтъ, не касалась до него, воспитывала и содержала ее на свой счетъ, какъ родную дочь. Батюшка былъ на все согласенъ, и при смерти не забылъ ее въ своей духовной. Собственный ея капиталъ, увеличившійся въ продолженіе времени, также и состояніе, завѣщанное покойнымъ отцомъ моимъ, обеспечивали ее на всю жизнь. Пятнадцать лѣтъ прожила она со мною, утѣшала меня и составляла все мое счастіе.