Патрик Уайт - Фосс

– Насколько я успела его узнать, он человек исключительно милый, – ответила кузина.

– И очень тихий.

– Говорит именно то, что следует.

Женщины наблюдали за кораблем.

– Наверное, он человек образованный, – сказала Белла. – Не какой-нибудь там невежественный варвар-колонист вроде нас.

– Ну что вы, мисс! – воскликнула Роуз.

– И добрый, – продолжила Белла. – А добрым людям это не важно.

– Ах, Белла, что ты такое болтаешь?! – возмутилась Лора.

– Разве я не права?

– Все, что ты сказала, к делу не относится!

Три женщины следили за кораблем.

Вскоре Роуз Поршен, устыдившись вместо мисс Беллы, прошептала, держась за живот:

– Вот кумкваты, которые я несла вам попробовать, когда заметила корабль.

Она поставила блюдце с двумя вилками на бамбуковый столик и тихо вышла.

Ни одна из девушек не поблагодарила женщину за заботу, разве что мысленно, потому что слов у них не нашлось. Ветер и вода несли медленный корабль. Порывы того же ветра – то свежего, то теплого – нарушали покой сада и приносили на длинный балкон запахи сосны и жасмина. Две молодые женщины и сами не смогли бы сказать, оживляет он их или же дурманит, пока окончательно не погрузились в лихорадочную тоску. Тела их дрожали в легких платьях, разумы открылись острым стрелам мыслей, и вся картина, явившаяся их взорам, стала отчетливой и трепетной, красивой, но печальной.

И все же, думала Лора Тревельян, наиболее важные моменты ее жизни – одновременно расплывчаты и неприглядны. Эпизод с немцем в саду был неописуемо непригляден, неопрятен, тягостен. Она не могла не думать об этом, и во рту у нее возник привкус крови, словно она потеряла зуб. Девушка закусила губу и вспомнила, какими острыми ей показались зубы Фосса, когда он разговаривал утром на пристани.

Белле, которую окончательно ошеломил влажный, ветреный полдень, стало страшно.

– Лора, – очень тихо окликнула она.

Белла была полна решимости тесно прижаться к своей кузине, в то время как та не менее твердо намеревалась держать ее на расстоянии. Этого Белла вынести не смогла. Ее наполняли страх и желание приобщиться к тому, чего она не понимала, – тому, что ждало их в будущем, отсюда и проистекала ее настойчивость.

– Лора, – спросила она, – что с нами сталось? Что происходит?

Она заплакала, прижимаясь к таинственному телу своей кузины.

– Ничего не происходит. Ты все надумываешь, – напряженно ответила Лора, сопротивляясь изо всех сил – назойливые прикосновения приводили ее в ужас.

Однако ни одна из девушек была не в силах противиться силе того полудня. Нуждаясь в защите, они соединились в нежнейшем взаимопонимании.

– Скажи мне, Лора, – вскричала Белла, – в чем дело?

Ее горячие слезы обожгли холодную кожу кузины.

– Откуда же мне знать?! – воскликнула Лора. – Если рассказывать нечего… совсем нечего!

Постояв, обнявшись среди раскидистых ветвей честных деревьев, на груди всевластного ветра, девушки немного утешились, и свет, коснувшийся кумкватов на бамбуковом столике, превратил их в драгоценные камни, совершенство которых давало еще один повод для надежды.

Путешествие «Морского ястреба» прошло сравнительно гладко, не считая эпизода с Тернером, внезапно очнувшимся от пьяного угара в полном смятении, бормоча про какой-то нож, который куда-то дел и который понадобился ему немедленно. Порывшись в своих вещах, он извлек на свет нож с черной костяной рукояткой и довольно изящным лезвием. Он приносит беду, настаивал Тернер, и достался ему при странных обстоятельствах. Доведя себя до неистовства, бедняга бросился к борту и швырнул нож в воду. Потом он понемногу успокоился, а корабль тем временем добрался до Ньюкасла.

Члены экспедиции покинули судно вечером. Как и было договорено, их встретил мистер Сандерсон и проводил до постоялого двора на окраине города, где, по его мнению, им никто бы не помешал отдыхать. На данном этапе от них мало что зависело. Фосс ехал с Сандерсоном. Беседа не клеилась, сухие реплики обоих не могли выразить всего, что было у них на душе. Оба испытывали неловкость и предпочли молчать всю дорогу. Впрочем, ни тот, ни другой не были в обиде, и вскоре сблизились, погрузившись в непривычную жизнь постоялого двора с его пятнами желтого света, запахами мочи и жареного мяса, лаем пойнтера и маловразумительными советами пьяницы-завсегдатая.

Задерживаться на постоялом дворе им не пришлось, поскольку мистер Сандерсон пригнал лошадей, на коих путешественникам утром предстояло отправиться прямиком на его ферму в Рейн-Тауэрс, путь до которой занимал не один день, а закупленное в Сиднее оборудование и поклажу неспешно перевезли бы на телеге, запряженной волами.