Патрик Уайт - Фосс

Фосс согласился с этим вполне разумным планом и наутро после прибытия присоединился к своему хозяину во главе кавалькады, отправившейся в путь из Ньюкасла. Больше всех радовался юный Гарри Робартс, ведь ему еще не доводилось ездить верхом. Он гордо восседал, обозревая плодородные угодья поселенцев и вдыхая ароматы таинственного буша, который выступал из голубой дымки по мере приближения, окружал их со всех сторон и гасил голоса. Вскоре раздавались лишь звяканье упряжи, крики птиц и ерзанье Гарри Робартса, чьи ляжки пульсировали от боли – монотонной, бесконечной, ритмичной как ход часов.

– О господи! – стонал он, крутясь с боку на бок и тщетно пытаясь облегчить боль.

Вокруг расстилались пастбища и буш. Сверху сияло жаркое красное солнце, падая на шишковатую голову Гарри.

Местность была Фоссу знакома, поскольку из залива Моретон и северных земель он возвращался сушей, однако немец проникся торжественностью момента и озирался с таким видом, словно он здесь впервые. Вокруг расстилался идилличный и живительный пейзаж. Фосс с удовольствием упивался этим незамысловатым, но действенным лекарством. Иногда путники сворачивали с дороги и ехали напрямик по проложенным в буше тропам, безмолвно ступая по траве. Их безмолвие ничуть не походило на звенящую тишину одинокого путешествия сквозь бесконечность. Немец не раз испытал это на себе и даже устал от погружения в глубины собственной личности, в черные шипастые дебри. Люди давно проторили здесь тропы. На стволах косматых деревьев кое-где виднелись бледные шрамы. Сейчас Фосс следовал по чужим стопам и ничего не имел против. Мир богов становился миром людей. Члены отряда вереницей ехали за Фоссом, почти все как один опустив головы. Их кашель больше не вызывал у него раздражения. Впереди виднелась длинная, тощая и весьма цивилизованная спина мистера Сандерсона.

– Здешние земли в основном поделены на небольшие участки. То есть до самых границ Рейн-Тауэрс и Далвертона, где все принадлежит Ральфу Ангусу, – сказал Сандерсон, который порой тяготился молчанием и считал своим долгом делать пояснения.

Кое-где у дороги появлялись пугливые розовощекие детишки с сопливыми носами и глазели на путников, приоткрыв рты от изумления. Домотканая одежда придавала им несколько чопорный вид. Их неподвижные фигурки окружал ореол безвременья. Разумеется, они не отваживались заговорить и развеять иллюзию. Дети с неумолимыми голубыми или жгучими шоколадными глазами стояли и смотрели, пока круп последней лошади не скрывался из виду. Тогда они бросались бежать по дороге, перепрыгивая кучки желтого навоза, кричали и презрительно фыркали с таким видом, словно знали всадников лично и совсем их не боялись.

Чуть меньшей робостью отличались их матери, которые суматошно выбегали из глиняных хижин или шалашей, стирая с рук пену или пряча в небеленые корсажи большие груди, прервав кормление младенцев. Их энтузиазм тут же улетучивался, женщины стояли как вкопанные и молчали, с виноватым видом пробормотав пару слов. С посланниками внешнего мира пристало говорить лишь их мужьям. И вот выходили поселенцы в ботинках, пошитых долгими зимними ночами. Их адамовы яблоки двигались в такт репликам о погоде, стадах или урожае. Хлеб насущный они добывали из скалистых, поросших кустарником земель, и скудные слова тоже давались им с таким трудом, будто они высекали их из камня.

Фосс так и сиял.

– Сразу видно – хорошие люди! – заявил он. – Они все свободные поселенцы?

– Некоторые из них. Некоторые – бывшие каторжники, – ответил Сандерсон через плечо. – Здесь живут и те, и другие. Плохих и хороших людей хватает с обеих сторон.

Он имел куда меньше эфемерных иллюзий, поскольку по своим человеческим качествам значительно превосходил Фосса. В тот момент исполненный надежд немец готов был поверить даже в то, что хороши все люди без исключения.

– Само собой, разумеется, – согласился он с видом страдальца, не понятого поверхностным собеседником. – Если вы вглядитесь в кожу юной красавицы, то наверняка заметите пару изъянов: воспаленный участок кожи, скажем, расширенные поры или даже прыщик. Однако они ничуть не затрагивают сущность ее красоты. Вы согласны?

– Если вопрос сводится к сущности, то да, – ответил Сандерсон с надлежащей серьезностью.

Фоссу была видна лишь спина едущего впереди хозяина – скучная, благоразумная и весьма цивилизованная, как уже упоминалось выше.