Патрик Уайт - Фосс

Мисс Тревельян и правда была довольно эксцентричной особой, и все же мисс Линси не могла порой ею не восхищаться.

Поэтому поскорее сменила тему.

– Я получила письмо, – которое она и предъявила в качестве доказательства, – от миссис де Курси, как выяснилось, знакомой с вашей тетей. Малютку Мэри Хебден в четверг зовут в гости. Как вы знаете, я не одобряю праздников посреди учебного семестра, но тут дело особое: прием в честь дяди Мэри, полковника Хебдена, вернувшегося из экспедиции в буш, поэтому предлагаю принять приглашение.

– Ах, – сказала мисс Тревельян. – Конечно.

– Так вот, сопровождать Мэри будете вы, – продолжила мисс Линси.

– Я?!

– Полковник Хебден выразил желание с вами познакомиться, ведь вы были подругой мистера Фосса, пропавшего исследователя, которого он разыскивал.

– Я? – повторила Лора Тревельян. – Понятия не имею, какой от меня может быть толк. Все кончено. Я знала человека, о котором идет речь, весьма поверхностно. Однажды он обедал в доме моего дядюшки.

– Таково желание полковника, – сказала мисс Линси. – И я не могу расстроить миссис де Курси, которая, кстати, вдова судьи.

– Я… – проговорила мисс Тревельян, – я в полном недоумении!

Возвращаясь в свою комнату, чтобы привести себя в порядок с помощью размышлений и холодной воды перед утренними занятиями, она напугала маленьких девочек шуршанием юбок и удивила их своим странным видом, потому что лицо ее сделалось темно-коричневым. Оставшись одна, учительница поняла, как плохо себя знает, ведь ей и в самом деле захотелось ответить на вопросы полковника, хотя она и страшилась возможных последствий.

Назначенный день настал очень быстро. Ожидая в холле мисс Тревельян и нанятый экипаж, Мэри Хебден в прелестной гофрированной шляпке подумала, что ее вот-вот вырвет прямо на мокрые плитки. Впрочем, она сидела весьма прилично, ведь хотя лучшая ее накрахмаленная юбочка безжалостно впивалась в колени, подобная жертва вполне стоила того, чтобы попасть на прием к миссис де Курси.

Миссис де Курси, ведшая вольготное и безбедное существование, и сама была в предвкушении, хотя будоражил ее вовсе не предстоящий прием, поскольку развлекалась она предостаточно. Скорее ее волновало присутствие кузена, полковника Хебдена – высокого загорелого джентльмена с чертами лица типичного англосакса, который совершил храброе дело, отправившись в буш по следам пропавшего исследователя, – на ее взгляд, человека недостойного, к тому же иностранца.

– Ты на редкость немногословен насчет своей экспедиции, – попеняла она полковнику, которому велела прийти пораньше, чтобы как следует его рассмотреть и услышать то, чего не услышат другие. – Неужели вы ничего не нашли?

– Пуговицу под деревом, – ответил полковник, не имевший обыкновения воспринимать очаровательных женщин всерьез.

Более того, некогда он позволил себя убедить, что его кузина – самая очаровательная из всех женщин.

– Пуговицу?! Будто я такая уж дурочка! – возмутилась миссис де Курси. – Хьюго, ты просто невыносим! Ладно, раз уж я не из тех, кому можно доверить важные сведения, я перестану тебе докучать.

– Нельзя ожидать от мужчины, едва вернувшегося из буша, что он будет одержим важными сведениями больше, чем взбитыми сливками, – заметил полковник Хебден, желая польстить хозяйке.

– Нет, все же ты одержим, – проговорила миссис де Курси.

Будучи женщиной весьма неглупой, она с ранних лет принялась скрывать свой ум из уважения к требованиям Света и из любви к мужскому обществу. Подобная безжалостность к себе отчасти оправдывалась успехами в качестве хозяйки, карьерными достижениями ее покойного супруга, которым она способствовала без устали, и неизменным восхищением всех джентльменов. Если большинство леди держались с миссис де Курси холодно, ее это вполне устраивало, поскольку для них в ее планах отводилось строго определенное место, не выходившее за рамки обмена банальными любезностями.

– Ты одержим, – повторила она, поглаживая бант на платье, которое, как чувствовала она сама, больше ей не идет.

– Я утратил навыки цивилизованной жизни, – пояснил полковник.

– Ты влюблен в эту страну! – вскричала миссис де Курси нарочито пронзительно, уподобляясь попугаю, затвердившему новую фразу.

Однако сегодня ее искусность его не радовала.

– Родись ты мужчиной, Эффи, могла бы стать исследователем. Упорства тебе не занимать. Твоя жажда завоеваний с лихвою пересилила бы самую неистовую жажду.