Патрик Уайт - Фосс

– Во всяком случае, вот и обещанный сюрприз! – указала его кузина, придав обычным словам восхитительно трагический пафос.

– Ба! Мэри! – проревел полковник и бросился обнимать свою племянницу.

Та успела позабыть приятный запах, свойственный ее дядюшкам, отцу и всем приличным мужчинам, и потому смутилась, однако не забыла предупредить, чтобы он не помял ее нарядную шляпку.

– Да ну! Неужели ты так выросла? – воскликнул полковник Хебден.

– И мисс Тревельян, которая любезно согласилась сопровождать Мэри из школы.

Теперь он заметил женщину в сером платье, которую миссис де Курси поняла с первого взгляда, причем неверно. Полковник, привыкший ступать осторожно, подходя к гнездам и водопоям, чтобы не хрустнуть веткой и не спугнуть добычу, продолжал мастерски расспрашивать племянницу об успехах в учебе. Покамест он полностью игнорировал ее школьную учительницу.

В том окружении, к которому она уже не принадлежала, Лора Тревельян чувствовала себя как дома. Мало кто ее узнавал. Вновь прибывшие в колонию, коих здесь было большинство, ничего о ней не знали, те же, чье положение давно упрочилось, думали только о своих достижениях и не обращали внимания на жалкую неудачницу. Это суждение света Лора приняла без малейшего стыда. В самом деле, в своем положении она нашла массу преимуществ, ведь теперь, совершенно утратив все связи, она смогла видеть более глубоко и беспристрастно, и часто ей нравилось то, что она видит, будь то предметы неодушевленные, вроде тарелки с искусно приготовленными розовыми меренгами, или, в случае с человеческими существами, молодая женщина, пытающаяся с лихорадочной элегантностью скрыть свою беременность.

Поправив палантин, перчатки и маленький зонтик с бахромой, та с вызывающим видом подошла к школьной учительнице и заметила:

– Ну и встреча, Лора! Маменька со слов миссис Боннер решила, что ты отреклась от мирской жизни.

– Ну и встреча, Уна, – кивнула Лора, – если миссис Прингл вообразила, что я ушла в монастырь, она крупно ошибается.

Затем две подруги посмеялись вместе. Если миссис Макалистер смеялась чересчур долго, то лишь потому, что Лора ей никогда не нравилась, а теперь еще и проиграла в игре под названием жизнь. Наступил момент предъявить супруга, что Уна и проделала в качестве доказательства своего триумфа; и в нем Лора признала того самого подающего большие надежды молодого скотовода с пикника на мысе Пайпер. Чего же более могла желать Уна? Разве только того, чтобы жизнь шла своим чередом.

– Представляю, как счастливо тебе живется в Кэмдене, – сказала Лора.

– О да, – вынуждена была признать Уна. – Хотя нам предстоит еще многое переделать. Ох уж этот дом! Вдобавок термиты, чуть ли не в каждой щелке сидят.

Загорелый гигант, супруг Уны, стоял, уперев кулаки в бедра, и ухмылялся. Зубы у него были крупные и редкие, и Лора на них загляделась.

– И одиноко, – продолжила Уна Макалистер, внимательно глядя на Лору Тревельян. – Ты не поверишь, но и в Кэмдене может быть одиноко!

Супруг Уны едва не порвал по швам свой превосходный сюртук.

– Скоро у вас родится ребенок, – утешила Лора.

Уна вспыхнула и упомянула клубнику. Супруг последовал за ней с терпением человека, привыкшего уговаривать стадо овец пройти в ворота.

После этого Лора Тревельян в сером платье осталась стоять посреди гостей, и могло бы показаться, что на сей раз миссис де Курси не преуспела в своем начинании, однако вскоре к одинокой женщине пружинистым шагом подошел полковник Хебден и объявил без всяких предисловий:

– Мисс Тревельян, мне было бы очень интересно поговорить с вами на одну тему, если вы уделите мне десять минут.

Зная, что он и есть ее мучитель, Лора Тревельян до сего времени даже не смотрела на полковника Хебдена. Лицо у него было доброе, хотя останется ли оно таковым в дальнейшем, зависело от того, добьется ли полковник своей цели.

– Сомневаюсь, что смогу удовлетворить ваше любопытство, – тотчас ответила мисс Тревельян и сложила руки в замок. – Я слышала, вы желаете меня расспросить. Я бы с удовольствием, но…

Они скорее шли строевым шагом, чем прогуливались, и во рту у нее теснились строго регламентированные слова.

– Я не желаю ни бередить старые раны, ни вторгаться в вашу личную жизнь, – так же высокопарно проговорил полковник.

Несмотря на свою деревянность, он продолжал твердо шагать к маленькой беседке за чайными кустами, которую приметил заранее. Школьная учительница, подчиняясь необходимости, пыталась за ним поспевать и шла почти наравне, как мужчина. Она была довольно смуглой, но приятной наружности.