Gerbert Kraft - frontovoy dnevnik esesovca

Если часовой нервный и не успеет выстрелить, то бу­дет прав только тогда, когда беглец спрячется в лесу. На наше возражение, что при стрельбе поверх стены суще­ствует опасность поразить очередью часовых на сосед­ней вышке, от нас просто потребовали выполнять соот­ветствующие распоряжения. Ага! Всё по-прусски: «Прриказ есть прриказ!!!».

Для охраны заключенных, работающих вне лагеря, часовых выставляли цепью. Она огибала широкой дугой соответствующее место работы и полностью его отго­раживала. Кроме того, создавались конвойные группы для охраны больших и малых рабочих групп, выполняв­ших работы на территории казарм. Поэтому выделялись еще «бегуны», которые охраняли и осматривали каждый въезжающий на территорию лагеря автомобиль и его водителя.

Мы, казарменный караул, еще раз потренировались в ритуале смены караула: сигналу горна и барабана, подъему и спуску флага.

После обеда пришло наше время. Рота построилась в казарме, выдали боевые патроны, и я впервые в жизни взял в руки смертоносные патроны для возможного ли­шения жизни человека. Лагерная охрана пошла строем к воротам казармы. Зеваки наблюдали за сменой карау­ла. У меня была вторая смена, я стоял на посту с 14 до 16, с 20 до 22, с 2 до 4 и с 8 до 10 часов. Каждый, входя­щий в лагерь, должен был предъявлять пропуск. Посе­тители получали сопровождающего часового. Те, кто покидал лагерь, должны были предъявлять увольни­тельную. О тех, кто без ночной увольнительной прибы­вал в лагерь после «Зари», докладывали в роту.

По вечерам караул выстраивался возле флагштока с винтовками «на караул»: «Флаг спустить!» А по утрам: «Флаг поднять!» Ровно в 12 часов нас сменил новый ка­раул, и мы отправились в расположение. Мы надеялись на отдых во второй половине дня, а вместо этого с нами стали проводить занятия по тяжелому пулемету и про­тивогазу, которые в ближайшее время должны были по­ступить к нам на вооружение. Во время перерыва мы повалились на газон и болтали о нашем первом карау­ле. Я спросил одного о карауле в концлагере, как там быть в сторожевом оцеплении. Он сначала ничего не сказал, а потом буркнул на диалекте: «Обожди, потом сам скажешь каково!» Больше от него было ничего не добиться. Он был очень напряжен, и я оставил его в покое.

Через несколько дней пришла и моя очередь: i(apayn в концлагере. Наш отряд из пятидесяти человек к 12 ча­сам вышел на строящийся кирпичный завод, находив­шийся приблизительно в километре от лагеря и оцепил эту большую строительную площадку. Теперь я стоял под редкими соснами, солнце припекало с летней си­лой. Напрасно было искать жалкую тень под этими де­ревьями. Уже вскоре я понял, какое это счастье, занять выгодное место. «Старики» заблаговременно вычисля­ли для себя выгодные места и пытались еще до развер­тывания цепи постов занять правильное место в строю, чтобы потом в соответствии со своим расчетом оказать­ся там, где получше. Такими считались укромные угол­ки, которые не сразу может разглядеть проверяющий начальник или где можно незаметно ненадолго отлу­читься и не спрашивать каждый раз разрешения схо­дить по малой нужде. Кроме того, были посты, на кото­рых было не скучно стоять, например, места с оживлен­ным движением поблизости от дорог или у судоходного канала. С удовольствием попадали в команды для кон­воирования мелких групп заключенных для работы в от­дельных местах. Там можно было так устроиться, что проверяющего было видно уже за несколько сотен ме­тров, и приготовиться к его встрече.

Было довольно нелегко в любую погоду — в жару или под проливным дождем — полдня стоять на одном ме­сте, при этом оставаясь наедине со своими мыслями: «Часовому, если не приказано иначе, запрещается си­деть, лежать или прислоняться, есть, пить, спать, ку­рить, разговаривать (за исключением отдачи служебных указаний), принимать какие-либо предметы и покидать пост до смены».

Сегодня до следующего поста в цепи около 80 ме­тров. Слева стоит Руди, а справа — Зигфрид. Оба — из Тироля. Зигфрид — самый старший среди нас и поэто­му имеет устоявшиеся взгляды. Людей его типа воспи­тать в «новую личность», как это мыслилось, не удава­лось, потому что воспитуемый сам еще не достиг соб­ственной твердости.

Мы трое сговорились предупреждать друг друга при приближении проверяющего громким докладом. Это мы переняли от «стариков», предупреждавших друг дру­га насвистыванием, хлопками в ладоши или очень гром­ким докладом вроде: «Часовой 15-го поста! Происше­ствий не случилось!!!»