Gerbert Kraft: frontovoy dnevnik esesovca

ГЕРБЕРТ КРАФТ

ФРОНТОВОЙ ДНЕВНИК

ЭСЭСОВЦА

«МЕРТВАЯ ГОЛОВА» В БОЮ

ЖИЗНЬ

И СМЕРТЬ

НА ВОСТОЧНОМ ФРОНТЕ

ГербертKpaфm

ФРОНТОВОЙ ДНЕВНИК ЭСЭСОВЦА

«МЕРТВАЯ ГОЛОВА» В БОЮ

Москва «ЯУЗА-ПРЕСС» 2010

УДК 355/359 ББК68 К 78

Оформление серии П. Волкова Перевод с немецкого С. Липатова

КрафтГ.

К 78 Фронтовой дневник эсэсовца. «Мертвая голова» в бою / Герберт Крафт ; [пер. с нем. С. Липатова] . М. : Яуза-пресс, 2010. — 352 с. — (Вторая Мировая война. Жизнь и смерть на Восточном фронте).

ISBN 978-5-9955-0124-4

Он вступил в войска СС в 15 лет, став самым молодым солдатом нового Рейха. Он охранял концлагеря и участвовал в оккупации Чехословакии, в Польском и Французском походах. Но что такое настоящая война, понял только в России, где сражался в составе танковой дивизии СС «Мертвая голова». Битва за Ленинград и Демянский «котел», контрудар под Харьковом и Курская дуга — Герберт Крафт прошел через самые кровавые побоища Восточного фронта, был стрелком, пулеметчиком, водителем, выполняя смертельно опасные задания, доставляя боеприпасы на передовую и вывозя из-под огня раненых, затем снова пулеметчиком, командиром пехотного отделения, разведчиком. Он воочию видел все ужасы войны — кровь, грязь, гной, смерть — и рассказал об увиденном и пережитом в своем фронтовом дневнике, признанном одним из самых страшных и потрясающих документов Второй Мировой.

УДК 355/359 ББК68

ISBN978-5-9955-0124-4

© С. Липатов, 2010

© ООО «Яуза-пресс», 2010

«...так тебе останется только воспоми­нание. Но воспоминание — не лёгкий хлеб для того, кто носит в жилах тяжёлую кровь».

Пауль Антон Келлер

В 15 ЛЕТ САМЫЙ МОЛОДОЙ СОЛДАТ НОВОГО РЕЙХА

Всё было очень просто. 11 апреля 1938 года в зале одной из гостиниц прошла выездная призывная комиссия для добровольцев. Меня в числе ещё 10 молодых людей из 140 желающих посту­пить на службу в соединение СС «Мёртвая голова» при­знали годным. Хотя мы не представляли, что скрывает­ся под наименованием «соединение «Мёртвая голова», но чрезвычайно строгие требования, предъявленные во время отбора, не оставляли никакого сомнения в том, что речь шла об элитных войсках.

Я всё еще никак не мог поверить, что приказ о зачисле­нии лежал у меня в кармане, и был почти уверен в том, что вскоре выяснится ошибка призывной комиссии, потому что принимались добровольцы в возрасте не менее 17 лет. А мне утром в день моего официального призыва на службу исполнялось только 15 лет и три месяца. Но рост мой был метр семьдесят шесть, и я был крепким здоро­вым парнем. «Хорошо, — думал я, — подождём, пока не окажемся в Берлине». И всё же могло оказаться ещё так, что мою хитрость раскроют ещё на сборном пункте в Линце и, выдав обратный билет, отправят восвояси. Насмеш­ки всей улицы были бы мне тогда обеспечены!

Наша улица — это наша малая родина, под ней я по­нимаю всех своих знакомых с раннего детства и школь­ных лет. В углах и подворотнях нашей улицы мы устраи­вали наши шумные мальчишеские игры. Учились ездить на велосипедах, а потом, тайно — на мотоцикле. По ней мы ходили в школу, на ней же мы стали поглядывать на девочек. Всё это происходило на нашей старой доброй улице, вдоль которой стояли старые ухоженные и бед­ные обшарпанные дома, придававшие ей особый коло­рит. Мы были, как эти дома: смешанная компания маль­чишек, преимущественно из рабочих семей, однако среди нас были и дети бюргеров, и интеллигенции, и крестьян. Какой была улица, таким был и весь город. Он стал моей родиной и оставался таким, несмотря на то, куда бы ни забрасывала меня жизнь.

Когда я шёл на вокзал, над городом вставала пре­красная заря, которая может быть только весной: не угрожающая, красная, а тонкая нежно-розовая. Мелкий дождик завершал отгремевшую ночью грозу. Мои шаги звонко раздавались в утренней тишине по гранитной мостовой. Их звуки отражались от каждого дома, слы­шалось, как будто они маршируют вместе со мной, с тем, кто еще вчера был вместе с ними.

Мимо окна моей тайной любви, всё дальше, на дру­гой конец города. Справа из глубины шумит зелёный Иббс, текущий из далёких гор. Теперь проходим через ворота во Вратной башне городской стены, над которы­ми высечено латинское изречение времен прежнего до­статка: «Железо и сталь кормят город». Чуть позже сле­ва мощная городская башня приветствовала словами, напоминавшими об успешной обороне города от турок. Мимо приходской церкви, в которой я испытал смер­тельный страх во время первого причастия, потому что мой друг и сосед с тяжелым грехом, сохранявшимся за ним до последнего момента, преклонил колени перед алтарем, и, как говорил преподобный пастор, под ним теперь должна была разверзнуться земля, чтобы погло­тить его. Я тогда ужасно боялся, что пропаду вместе с ним!