Эриксон Стивен - Пыль Снов

- Да, Аблала?

- Где мои сапоги?

Джанат протянула руку, помешав королю выпить еще один бокал вина. - Хватит, супруг. Аблала, ты нам рассказывал, что скормил сапоги стражникам своего отряда.

- О! - Аблала рыгнул, стер пену с носа и снова заулыбался. - Теперь помню.

Теол послал жене благодарный взгляд. - Это напомнило мне... Послали целителей в дворцовые казармы?

- Да, государь.

- Отлично, Багг. Я уже слышу, как малазане входят в ближнюю приемную. Брюс, насколько большим будет твой эскорт?

- Две бригады и два батальона, государь.

- Разумно ли? - поднял брови Теол.

- Я не знаю, - сказала Джанат. - Ты, Багг?

- Я не генерал, моя Королева.

- Нужен совет эксперта, - заявил Теол. - Брюс?

***

В роли солдата скрыта привилегия, казалось ему иногда. Его вытолкнули из нормальной жизни, защитили от встреч с обыденными проблемами: еда, вода, одежда, кров - все обеспечивает начальство. И нет семьи, не забудем об этом. Взамен ему дана задача творить ужасное насилие, хотя, к счастью, лишь иногда - длительные периоды сокрушили бы способность чувствовать, пожрали мораль и человеческое естество.

Но тогда - подумал Бутыл и ощутил глубоко внутри унылый спазм отвращения - это вовсе не честный обмен. Не привилегия, а проклятие, обуза. Он видит проносящиеся мимо толпы, круговорот и вихрь масок - но, хотя все маски едва отличимы от его собственной, он ощущает себя не только выставленным вон, но изгнанным навеки. С удивлением и волнением следит за бездумной, бессмысленной активностью, понимая вдруг, что завидует пошлой и лишенной драм жизни, в которой единственная забота - ублажение себя. Присвоение, набивание живота, собирание золотых груд.

"Что вы все знаете о жизни?", хочется ему спросить. Попробуйте пробиться через горящий город. Попробуйте обнять руками умирающего, перемазанного в крови друга. Попробуйте взглянуть в оживленное лицо рядом, потом взглянуть еще раз - а лицо уже пусто и безжизненно. Солдат знает, что реально, а что эфемерно. Солдат знает, сколь тонка, сколь непрочна ткань существования.

Можно ли завидовать, смотря со стороны на беззаботные жизни невежд - на жизни людей слепо верующих, видящих силу в слабости, находящих надежду в фальшивом утешении рутины? Да, ибо если ты начинаешь понимать хрупкость жизни, назад пути нет. Ты теряешь тысячу масок и остаешься в одной: скупые морщины презрения, опущенные уголки рта, всегда готового изрыгнуть язвительный комментарий.

"Боги, мы же просто на прогулку вышли. Не хочу думать о таком".

Эброн потянул его за локоть. Они повернули в узкий переулок, окруженный высокими стенами. Еще двадцать шагов - и каменный колодец расширился, приведя их в уединенную таверну: открытый дворик, столетние смоковницы в каждом из четырех углов.

Мертвяк сидел за столиком, снимая кинжалом куски мяса и овощей с шампура. Рот его уже был запачкан жиром. Поблизости стояла большая чаша с охлажденным вином.

"Да уж, некроманты находят удовольствие везде".

Он поднял голову: - Опоздали.

- Видим, как ты страдал в одиночестве, - буркнул Эброн, протягивая руку к стулу.

- Да, кто-то же должен. Рекомендую вот это - похоже на семиградское тапу, но не такое перченое.

- Что за мясо? - спросил Бутыл, сев за столик.

- Какого-то ортена. Говорят, деликатес. Очень вкусно.

- Что же, можно поесть и выпить, - сказал Эброн, - за беседой о неминуемом конце магии и наших становящихся бесполезными жизнях.

Мертвяк откинулся на спинку, устремив глаза на мага. - Если ты решил испортить мне аппетит, сначала расплатись.

- Всё дело в гадании, - произнес Бутыл. Ого, как это возбудило их внимание! Вялая перебранка увяла. - Открывшееся при чтении Карт берет начало в тот день, когда мы ворвались в стены города и напали на дворец. Помните те взрывы? То проклятое землетрясение?

- Это дракон наделал, - заявил Мертвяк.

- Морантские припасы, - возразил Эброн.

- Не то и не это. Там был Икарий Губитель. Он поджидал очереди скрестить мечи с императором, но до него так и не добрались, потому что Тоблакай... кстати, он из Рараку, старый приятель Леомена Молотильщика. Но Икарий все же кое-что сделал в Летерасе. - Бутыл помолчал, глядя на Эброна. - Что ты ощущаешь, открывая свой садок?

- Смущение, силы сплетаются, нельзя ухватиться. Нечего использовать.

- Со дня гадания всё еще хуже, так?

- Точно, - согласился Мертвяк. - Эброн тебе расскажет о сумасшедшем доме, который мы устроили в ночь гадания. Я клясться был готов: Худ ступил прямо в нашу комнату. Но правда в том, что Жнеца и близко не было. Его, так сказать, отбросило в другую сторону. А сейчас всё... пустое, искаженное. Ты берешься - оно сопротивляется, а потом вообще расползается.