Эриксон Стивен - Пыль Снов

Густые тени пронеслись над опустошенной землей; она подняла взор, но кроме колонн дыма, в небе ничего не было. Бесцветная пустота. Непривязанные тени почему-то пугали Келиз, ибо они собирались, двигались все быстрее, и она ощутила, что сама тянется туда, ползет за ними.

Кажется, она оставила тело далеко позади и теперь плывет на тех же ветрах, отбрасывая свою жалкую, бесформенную тень; она видит теперь, что обломки ей знакомы - это не погребальные костры, как ей раньше казалось, но разломанные, искореженные части механизмов, таких, что есть в Эмпеласе Укорененном. Тревога усугубилась. Это видение грядущего? Или осколки воспоминаний о далеком прошлом? Она подозревала, что К'чайн Че'малле ведут войны многие столетия, и что новая война близка.

Горизонты приближались, а густые тени устремились в одну точку. Да, это действительно армии, сцепившиеся в схватке, но разглядеть подробности трудно. Люди? К'чайн Че'малле? Она не может сказать. Хотя ее несет к ним, армии становятся смутными, словно поглощенными песчаной бурей.

Келиз вдруг осознала, что напрасно ожидала простоты. Не будет даров ясности, недвусмысленных откровений. Она забилась, охваченная паникой, и попыталась вернуться назад, когда тени скучились в одной точке и пропали, словно пройдя врата - нет, она не хочет последовать за ними! Ей ничего не нужно!

Двойное солнце пробудилось к жизни, ослепив ее. Нарастала палящая жара. Она закричала, иссушаемая огненным штормом - но поздно...

Она очнулась в сырой траве; веки открылись, она смотрела в бледное небо. Мутные мошки все еще летали перед взором, но она ощутила, что силы в них нет. Келиз вернулась, не став мудрее, не узрев тропу впереди.

Она со стоном перекатилась набок, встала на колени, упираясь в землю руками. Каждая косточка болела; мышцы дергались; она дрожала, окаченная холодом до глубины души. Подняв голову, женщина увидела Сег'Черока. Ужасные глаза Охотника смотрели на нее, будто он размышлял, не сожрать ли прихваченного когтями зайца.

Отвернувшись, она встала. Слабый запах дыма заставил ее обернуться - Ганф Мач присела перед костром, огромные лапы умело переворачивали шампуры с сочным мясом.

Треклятые твари просто одержимы мясом: с самого дня выхода из Гнезда она не видела, чтобы они развернули хотя бы единый клубень или кусок хлеба (или того, что называется у них хлебом - на языке оно отдает свежими грибами, но имеет форму караваев различного вида и размера). Мясо на ранний завтрак, мясо на полуденный перекус, мясо во время вечернего перехода, наконец, мясо на ужин. Она подозревала, что без нее они жрали бы его сырым. Но ведь Пустоши больше ничего не предлагают - даже травы, ягоды и корни, привычные ей на равнинах Элана, здесь отсутствуют.

Ощущая себя ничтожной и ужасающе одинокой, она пошла брать свою долю.

***

Стави поглядела на сестру и снова, как всегда, увидела свое лицо - хотя и не свое выражение. Они, конечно, близняшки, но они и две стороны одной монеты, так что поворачиваются к миру по-разному. Хетан давно замечала, что когда одна из дочерей глядит на другую, на лице появляется выражение вины и стыда - словно лицо другой предательски показывает некую тайную сторону характера, выдает самые глубинные переживания.

Не удивительно, что Стави и Стория привыкли избегать взглядов друг дружки,

если это возможно. Они предпочитают видеть смятение в глазах других, а особенно в глазах названого отца. Хетан была слишком далеко, чтобы слышать, но отлично видела, что творится. Девчонки наседают на беднягу, коварные, словно две охотящиеся кошки. Чего бы они от него ни добивались, они это получат. Никаких сомнений.

Или получили бы, если бы не жестокая и умная мать, способная явиться в разгар осады и грубым словом или простым жестом обратить маленьких ведьм в бегство. Помня об этом, хотя бы одна из девчонок всегда следит за Хетан, измеряет расстояние до матери и ее возможные намерения. Хетан знала: стоит ей хотя бы повернуться в их сторону, девочки прекратят вкрадчивое, ловко дозированное наступление на отца и, метнув в ее сторону хитрые взгляды черных глаз, побегут восвояси, словно два разочарованных бесенка - искусителя.

Да уж, можно лишь пожалеть их будущих мужей. Они еще только пробуют силы в уловках, издевательствах, в пожирании. И они уже видят соперницу даже в матери. Иногда Хетан хотелось выследить далекого, уклончивого и дьявольски хитрого папашу и швырнуть мерзавок в его скользкие объятия - да уж, Крюпп Даруджистанский смог бы управиться с потомством, о котором сейчас ничего не знает. Увы, тот, что стал им вместо отца, такого жеста не оценит, сколь ни уговаривай его Хетан. Что за жалкое дело - быть родителями. Что за печальная участь - выбрать себе мужчину с чувством долга и чести...