Эриксон Стивен - Пыль Снов

В том, что прочно. В том, за что можно ухватиться. Даже если мы грезим о совсем ином. Неужели определение религии так просто? Стремление к иному? Мы питаем стремление верой, символически удовлетворяем желания посредством ритуалов. То, чего мы желаем, то и есть. То, чего мы ищем, уже существует. Веря, мы создаем, а создавая, находим.

Но в такой системе, разве не верно и обратное? То, что мы отвергаем, перестает существовать. "Истина" рождается желанием. Мы можем найти только то, что создали.

Никаких чудес не существует вне нас.

Веря, мы создаем богов. А также можем и уничтожить их. Мимолетной мыслью. В один миг, отказавшись, отвергнув.

Не таков ли истинный лик грядущей войны?"

Испугавшись своей мысли, Бутыл собрал ощущения, сбежал от равнодушных проблесков сознания на речном дне. Ему нужно что-то ... более близкое. Человечное. Ему нужны родные крысы из трюма!

***

Смертонос сидел, накрывшись одеялами, и смотрел на бесчувственное тело Хеллиан. Она вырубилась на середине любовной игры - что, наверное, происходило с ней не в первый раз. Рядом сидел другой солдат, глядя на принца из семиградского племени с понимающим видом.

Стремление юноши к комфорту и так далее вовсе не похоронено этой ночью; еще немного, и он ускользнет к кому-то другому. Как хорошо, что Хеллиан одержима лишь одним - выпивкой. Она смотрит на кувшин в чужой руке со всей яростной завистью обманутой любовницы. Пьяна она или нет, но спутать планы Смертоноса умеет всегда.

Нет, настоящий дурак сидит рядом. Сержант Урб, чья любовь к этой женщине блестит, словно весенние воды, питается из неистощимого источника детской веры. Он верит, будто однажды ее мысли прояснятся в достаточной мере, чтобы она увидела, кто стоит перед ней. Что однажды соблазн алкоголя станет ей неприятен.

Да, он идиот. Но ведь идиотов в мире много. Им перевода нет.

Когда Смертонос наконец пошевелился, Бутыл выскользнул из разума крысы. Следить за этим - за любовными забавами - слишком подло. К тому же разве бабушка не вбивала в него предупреждения о риске извращений, связанных с его талантом? О да, еще как вбивала.

***

Скенроу подошла и встала рядом с Рутаном Гуддом у поручня. - Темные воды, - пробормотала она.

- Ночь.

- Вы любите все упрощать, верно?

- Вещи просты, Скенроу. Все осложнения, от которых мы страдаем, вырублены внутри наших черепов.

- Неужели. Но ведь от этого они не становятся менее реальными?

Он пожал плечами. - Чего-то хотели?

- Многого я хочу, Рутан Гудд.

Он покосился на нее и был, казалось, удивлен тем, как близко она встала. Почти такая же высокая, темные канезские глаза блестят... Он отвел взгляд. - И что заставило вас думать, что я могу помочь?

Женщина улыбнулась. Хотя капитан не обратил внимания, это была милая улыбка. - Кто произвел вас в чин?

- Один безумный лунатик.

- Где?

Он провел пальцами по бороде, скривился: - И к чему всё это, а?

- Знаете, Добряк был прав. Нужно работать вместе. Вы... я желаю больше знать о вас, Рутан Гудд.

- Ничего интересного.

Она оперлась о парапет. - Вы скрытничаете, капитан. Но ладно. Я умею выведывать. Вы среди первых офицеров Четырнадцатой. Значит, были в Малазе, уже уволенный и ожидающий нового назначения. Ну-ка, какая армия прибыла на остров слишком потрепанной, чтобы избежать расформирования? Восьмая. Тринадцатая. Обе с Корелской компании. Фаредан Сорт была в Восьмой, но она вас не знает. Значит, вы из Тринадцатой. Весьма... интересно. Служили с Седогривым...

- Боюсь, вы сделали ложные выводы, - оборвал ее Рутан. - Я переведен из флота адмирала Нока, Скенроу. Я даже не морской пехотинец...

- И на каком корабле служили?

- На "Дхенраби"...

- Утонувшем около Боевой отмели...

- Точно.

- ... восемьдесят лет тому назад.

Он долго смотрел на нее. - Да, такая цепкая память граничит с одержимостью, не считаете?

- А как насчет патологической лживости, капитан?

- Это был первый "Дхенраби". Второй врезался в Стену на скорости пять узлов. Из ста семидесяти двух на борту только пятеро вытащены Стражей.

- Вы стояли на Буревой Стене?

- Нет, меня обменяли.

- В Тринадцатую?

- Назад во флот. Мы ухитрились захватить четыре триремы Маре, забитые добровольцами на Стену - да, хотя трудно поверить, что на такое дело находятся добровольцы. Но Стража отчаянно желала новой крови. Так что оставьте подозрения, капитан. Мое прошлое скучно, темно и лишено героики. Некоторых тайн, Скенроу, лучше не знать.