Эриксон Стивен - Пыль Снов

Вторая стрела ударилась в землю.

- Тук... зачем ты это делаешь?

- Ты не должен пройти.

- Я... я подарил тебе имасское имя. Понимаешь всю величину такой чести? Знаешь, что никогда и никто не был одарен так же? Я звал тебя другом. Я плакал, когда ты умер.

- Я вижу тебя ныне во плоти, а раньше видел скрипящие кости.

- Ты уже видел меня таким, Тук Младший.

- Я не...

- Ты меня не узнал. Около стен Черного Коралла. Я нашел тебя, но даже лицо твое было другим. Мы оба изменились. Умей я вернуть былое... - Он подавился словами. - Умей я вернуть былое, я не позволил бы тебе пройти мимо. Я показал бы тебе...

- Не имеет значения.

Что-то сломалось в душе Оноса Т'оолана. Он отвел глаза. - Да, наверное.

- На равнине овлов ты видел мое падение.

Тоол отступил, словно получив удар. - Я не знал...

- Как и я, Тоол. Итак, истина совершила полный круг, изящный как проклятие. Я не узнал тебя у Коралла. Ты не узнал меня на равнине. Судьбы... сходятся. - Тук помолчал и горько рассмеялся. - А помнишь, как мы впервые встретились на окраине Морна? Погляди на меня. Я высохший труп, а ты... - Он задрожал, словно уязвленный изнутри, но быстро опомнился. - На равнине, Онос Т'оолан. Ради чего я отдал жизнь?

Во рту Тоола было нестерпимо горько. Ему хотелось завыть, выцарапать себе глаза. - Ради жизни детей.

- А ты мог сделать то же?

Ужасные слова поразили Тоола сильнее любой стрелы. - Ты знаешь, что не мог, - прохрипел он.

- То есть не захотел.

- Это были не мои дети!

- Ты нашел в себе гнев Имассов - тот гнев, который они утеряли в Ритуале. Ты видел истину разных прошлых. А теперь ты решил сбежать от всего. Неужели думаешь, Онос Т'оолан, что сможешь обрести мир? Покой самообмана? Мир позади меня, тот, к которому ты идешь... ты заразишь его ложью. Смех детей будет звучать пустотой, и в глазах любого зверя ты будешь читать правду.

Третья стрела поразила его в левое плечо, заставив зашататься, но не уронила. Тоол выпрямился и схватил копье. Выставил вперед тупой конец, зазубренное острие коснулось земли за его пятами.- Что... чего тебе нужно?

- Ты не должен пройти.

- Чего тебе нужно?

- Ничего, Тоол. Ничего не нужно. - Он наложил еще одну стрелу.

- Так убей меня.

- Мы мертвы. Не смогу. Но смогу остановить. Повернись, Онос Т'оолан. Иди назад.

- К чему?

Тук Младший заколебался, впервые за время недружелюбной беседы ощутив неуверенность. - Мы были виновны, - сказал он медленно, - в слишком многих прошлых. Должны ли мы вечно нести ответ? Я жду, видишь ли, схождения судеб. Я жду ядовитой красоты.

- Ты хочешь, чтобы я простил тебя и твой род, Тук Младший?

- Однажды в городе Мотте я заблудился, оказавшись перед длинными рядами клеток с болотными обезьянами. Я поглядел им в глаза, Тоол, и увидел страдание, тоску, ужасное преступление жизни. И увидев все это, понял: они попросту слишком глупы. Не умеют прощать. А вы, Имассы, умеете. Поэтому - не прощайте нас! Никогда не прощайте!

- Должен ли я стать оружием твоей ненависти к себе?

- Хотелось бы знать.

В этих словах Тоол ощутил старого друга, человека, загнанного в ловушку, пытающегося опомниться.

Тук продолжал: - После Ритуала... ну, вы выбрали не того врага для бесконечной войны и мести. Не было ли справедливее, подумай сам, объявить войну нам? Людям. Наверное, однажды Серебряная Лиса это поймет и назначит армии неупокоенных нового врага. - Он пожал плечами. - Если бы я верил в справедливость... тогда... если бы я мог вообразить, что она может видеть вещи достаточно ясно... Что только вы и одни вы, Т'лан Имассы, способны совершить необходимый акт воздаяния - за тех болотных обезьян, за всех так называемых меньших тварей, за жертвы наших мелких желаний.

"Он говорит языком мертвых. Его сердце холодно. Его единственный глаз видит и не стыдится. Он... подвергся пытке". - Этого ли ты ожидал, - спросил Тоол, - когда умирал? Как насчет врат Худа?

Зубы блеснули: - Замкнуты.

- Как такое может быть?

Стрела разбила ему коленную чашечку. Тоол упал, завывая от боли. Он извивался; огонь раздирал ногу. Боль... так много слоев, складка за складкой - рана, убийство дружбы, смерть любви, история, ставшая грудой пепла.

Копыта застучали ближе.

Смахивая слезы с глаз, Тоол поглядел вверх, в искаженное мукой, сгнившее лицо былого друга.

- Онос Т'оолан, я - замок.

Боль была нестерпимой. Он не мог говорить. Пот залил глаза, кусая горше любых слез. "Друг мой. Одно мне оставалось - теперь оно убито.

Ты убил его".

- Иди назад, - сказал Тук с неизмеримой усталостью.