Эриксон Стивен - Пыль Снов

Она ненавидела эти места. Пестрые краски заставляли вспоминать яды, ведь в Хундрил Одхане самые яркие ящерицы и змеи - самые ядовитые. Она видела иссиня-черного паука с алыми глазами, размером точь-в-точь как ступня Никех, какой та была два дня назад. Потом огромные янтарные муравьи сожрали кожу от пятки до колена, а Никех даже не заметила - и вот сейчас лежит, бредя, в обозе с добычей, и клянется отыскать украденную кожу. Шельмеза слышала, что кто-то понюхал цветок - и нос тотчас отвалился. Нет, им нужно покончить со всем, всем этим. Поход с Охотниками за Костями - хорошее дело, но Адъюнкт ведь не Колтейн, правильно? Даже не Балт или Дюкер.

Шельмеза слышала, что морская пехота обагрилась кровью при высадке. Словно песчаного кота швырнули в яму с голодными волками. Так рассказывают. Не удивительно, что они слишком долго ползли к столице. У Адъюнкта удача Мясника-сапера, вот оно что. Шельмеза не желает иметь с ней ничего общего.

Они миновали шахты; к югу земля стала ровной, сглаженной давними наводнениями. Тут и там виднелись рощицы бамбука, заполненные водой канавы и дорожные насыпи. Дальше шла друга линия холмов - с плоскими вершинами и каменными укреплениями. Среди фортов строилась армия Болкандо, проявляя все признаки плохой организации. Она должна стать одной из челюстей капкана, вступить в уже разгоревшуюся битву между хундрилами и главными силами Болкандо, врезавшись в незащищенный бок.

Однако выбить их с холмов, особенно укрепленных фортами, будет сложновато. Что еще хуже, их по меньшей мере вдвое больше числом.

Шельмеза начала замедлять бег коня, натянув поводья на краю одной из бамбуковых рощиц. Подождала, когда прибудут офицеры.

Джарабб, которого высекли словами не хуже Шельмезы, подскакал первым. - Командир, мы же не будем выбивать их оттуда?

"Черти чтоб побрали надутого мальчишку - вестового". - Когда ты в последний раз мчался в битву?

Он явственно вздрогнул.

- Будь ты моим сыном, - сказала она, - я тебя давным-давно бы вытащила из женских хижин. Мне не интересно, что ты носишь, пока ты одеваешь сверху доспехи. Если Желч положил на тебя глаз, сладкий мой, это не повод гордиться. Мы на войне, визгливый щенок. - Она отвернулась. Шестеро капитанов подъехали ближе. - Ханеб, - позвала она одного, опытного воина в шлеме, стилизованном под воронью голову, - скажи, что ты видишь.

- Я вижу старую границу, - сказал мужчина. - Но форты разобраны повсюду, кроме этих телей. Пока армия наверху, она связана, словно ковром накрыта. Все, что нам нужно - держать их тут подольше.

Шельмеза посмотрела на другого капитана - высокого сутулого мужчину с лисьим лицом. - И как это сделать, Кестра?

Воин неспешно поморгал. - Мы напугаем их так сильно, что по холму потечет кое-что бурое.

- Выводите стрелков, - приказала Шельмеза. - На склоны. Начинайте осыпать дураков стрелами. Весь день потратим, чтобы ранить всех. К вечеру форты станут госпиталями. Ночью пошлем рейдеров на их обозные лагеря, а может быть, и поближе к фортам. Кажется, я вижу соломенные крыши - пусть запылают. - Она оглядела офицеров. - Кто из вас доволен планом, позволяющим всего лишь пришпилить дураков к месту?

Джарабб откашлялся. - Вождь Войны желает, чтобы они примерзли к этому месту так надолго, что перестали быть угрозой.

- Половина армии наверху - застрельщики, - сказал Ханеб. - Выставлять их против легкой кавалерии - самоубийство. Однако смотрите, как они строятся. В пять рядов перед отличной тяжелой пехотой.

- Чтобы впитать наши стрелы, да.

Кестра фыркнул: - Панцирники не желают пачкать красивые доспехи.

- Пустите застрельщикам кровь и они разбегутся, - предсказал Ханеб. - Тогда мы сможем щипать и тормошить тяжелую пехоту сколько захотим.

Шельмеза поглядела на Джарабба: - Ты остаешься рядом со мной. Когда вернемся к Вождю, повезешь на пике голову болкандийского командира.

Джарабб кисло улыбнулся.

- Смотрите туда, - ткнул пальцем Ханеб.

Из канавы выбиралась на дорожную насыпь черная мохнатая сороконожка шириной в ладонь и длиной в двуручный меч. Они проследили, как она переходит дорогу и скрывается в роще.

Шельмеза плюнула. - Худ забери эту дыру и все дерьмо в ней. - Чуть подумала, добавив: - Но только после того как мы уйдем.

***

С Ведитом была тысяча воинов, и он не хотел потерять даже одного. Его все еще преследовали воспоминания о штурме крепости. Победный триумф, да, но с ним осталась лишь пригоршня людей, разделяющих память об ослепительных мгновениях - и, даже смотря им в глаза, он видит свое же неверие, свое же чувство вины.