Эриксон Стивен - Пыль Снов

Вздох вышла из бокового прохода. - Синее Железо, - шепнула она, смотря на трутня. - Словно... словно Точка Опоры. Таксилиан, иди к нему - оно нам нужно.

- Знаю. - Таксилиан облизнул пересохшие губы - Раутос, иди наверх к Шебу и Наппету - пусть остаются там. Займи чем-нибудь. Не хочу, чтобы они выскочили с мечами наголо. Заставь понять...

- Понять что? - спросил Раутос.

- Что мы нашли союзника.

Глаза Раутоса расширились. Он вытер пот с лица. Попятился, потом развернулся и пошел наверх.

Таксилиан сказал трутню: - Ты можешь меня понять? Ничего не работает. Нужно починить. Нам нужна твоя помощь... нет, наверное, можно сказать иначе. Мы готовы помочь тебе вернуть всё к жизни.

Молчание. К'чайн Че'малле, казалось, игнорирует находящихся в комнате. Щупальца на концах лап извивались морскими водорослями. В широкой прорези рта блестели зубы. Еще миг - и трутень моргнул. Раз, другой, третий - видно каждое веко. Затем подпрыгивающей походкой подошел к Таксилиану. Подобрал крышку и умело поставил на место. Выпрямился и прямо поглядел на духа.

"Ты можешь меня видеть" . Понимание заставило призрака застыть. Он тут же ощутил что-то - "мое тело!" - и задергался от мучительной боли в перетруженных руках. Он смог почувствовать свой пот, ломящее утомление в мышцах. А потом все пропало.

Он заплакал. "Помогите!"

Змеиные глаза Сулькита снова заморгали. Трутень бросился бежать, быстро пересек комнату и скрылся на пандусе, что ведет к куполу-черепахе, вместилищу разума города.

Таксилиан засмеялся: - За ним! - и поспешил за К'чайн Че'малле. Вздох понеслась следом.

Когда они убежали, Асана бросилась к Последнему, и тот обнял ее.

Появились Раутос, Шеб и Наппет. - Мы открыли дверь, - слишком громко сказал Шеб. - Она просто скользнула вбок. Выводит наружу, на балкон - боги, мы высоко забрались!

- Хватит чепухи, - зарычал Наппет. - Мы кого-то видели на равнине. Идет. Кажется, мы столкнулись с другим скитальцем.

- Может быть, - сказал Раутос, - он знает.

- Что знает? - оскалился Шеб.

Раутос беспомощно поводил руками.

Наппет сверкнул глазами, поднял дубину. - Так где гребаный демон?

- Он не хочет нам навредить, - сказал Последний.

- Тем хуже для него.

- Не вреди ему, Наппет.

Наппет надвинулся на Последнего. - Поглядите на тупого фермера - нашел домашнюю зверушку, а? Ничего особенного - Вздох выглядит гораздо лучше.

- Демон безоружен, - сказал Последний.

- Тогда он тоже тупой. На его месте я махал бы самым большим топором, какой смог бы найти. Убил бы для начала тебя и каргу, тобой пригретую. Потом жирного бесполезного Раутоса с его глупыми вопросами.

- Ну, первым он убил бы тебя, Наппет, - гоготнул Шеб.

- Потому что я самый опасный, да. Он попробовал бы. Но я разобью ему башку одним ударом.

- Не самый опасный, - поправил Шеб, - а самый тупой. Он убил бы тебя из жалости.

- Давай пойдем готовить, - сказал Последний Асане, все еще обнимая ее мускулистой рукой. - Прости, Наппет, на тебя еды не хватит.

Наппет подступил ближе: - Попробуй меня остановить...

Последний развернулся. Кулак ударил Наппета в лицо, разбив нос. Он зашатался, кровь хлынула ручьем; об пол застучали выбитые зубы.

Палица выпала из рук. Еще миг - и мужчина тоже упал, свернувшись клубком.

Остальные выпучили глаза на Последнего.

Шеб засмеялся, но как-то осторожно.

- Идем, - сказал фермер Асане.

Они вышли из комнаты.

Шеб сказал: - Я обратно на балкон.

Раутос пошарил в тючке, достав тряпки и фляжку. Встал на колени у скорчившегося Наппета, крякнул. - Давай поглядим, что можно сделать.

***

"Предательство может остыть - холодная груда углей - и вдруг вспыхнуть снова. Что заставило меня совершать такие убийства? Они были сородичами. Спутниками. Любимыми друзьями. Как я смог? Моя жена, она хотела ранить меня... почему? Что я сделал? Сестра Горима? Это же чепуха. Безделица. Не стоит таких воплей. Она сама должна была понять.

Она ранила меня, но мне не забыть ее глаз - ее лица - она смотрела на меня, когда я забирал ее жизнь. Никогда мне не понять, почему она смотрела как та, которую предали. Это меня предали. Не я. Сестра Горима... какое она имела отношение? Я не хотел ей вредить. Так вышло. Но то, что она сделала... словно нож в сердце вонзила!

Нужно было понимать: не такой я человек, чтобы спустить. У меня есть гордость. Вот почему всем пришлось умереть, всем, что знали и смеялись за моей спиной. Нужно было дать урок... но ведь... когда все закончилось, некому было учить мой урок. Только я остался, но это не годится. Я должен был выучить иной урок. Не так ли?