Роберт Стивенсон: Английский с Р. Л. Стивенсоном. Странная история доктора Джекила и мистера Хайда / Robert Louis Stevenson. The Strange Case of Dr. Jekyll and Mr. Hyde

Главная беда всех изучающих долгие годы один какой-либо язык в том, что они занимаются им понемножку, а не погружаются с головой. Язык – не математика, его надо не учить, к нему надо привыкать. Здесь дело не в логике и не в памяти, а в навыке. Он скорее похож в этом смысле на спорт, которым нужно заниматься в определенном режиме, так как в противном случае не будет результата. Если сразу и много читать, то свободное чтение по-английски – вопрос трех-четырех месяцев (начиная «с нуля»). А если учить помаленьку, то это только себя мучить и буксовать на месте. Язык в этом смысле похож на ледяную горку – на нее надо быстро взбежать! Пока не взбежите – будете скатываться. Если вы достигли такого момента, когда свободно читаете, то вы уже не потеряете этот навык и не забудете лексику, даже если возобновите чтение на этом языке лишь через несколько лет. А если не доучили – тогда все выветрится.

А что делать с грамматикой? Собственно, для понимания текста, снабженного такими подсказками, знание грамматики уже не нужно – и так все будет понятно. А затем происходит привыкание к определенным формам – и грамматика усваивается тоже подспудно. Ведь осваивают же язык люди, которые никогда не учили его грамматику, а просто попали в соответствующую языковую среду. Это говорится не к тому, чтобы вы держались подальше от грамматики (грамматика – очень интересная вещь, занимайтесь ею тоже), а к тому, что приступать к чтению данной книги можно и без грамматических познаний.

Эта книга поможет вам преодолеть важный барьер: вы наберете лексику и привыкнете к логике языка, сэкономив много времени и сил.Но, прочитав ее, не нужно останавливаться, продолжайте читать на иностранном языке (теперь уже действительно просто поглядывая в словарь)!

Отзывы и замечания присылайте, пожалуйста,

по электронному адресу frank@franklang.ru

Mr. Utterson the lawyer was a man of a rugged countenance(мистер Аттерсон, адвокат, был человеком с суровым лицом; rugged – неровный; нахмуренный ) , that was never lighted by a smile(которое никогда не освещалось улыбкой; to light – зажигать; освещать ) ; cold, scanty and embarrassed in discourse(неприветливым, немногословным и неловким в общении; cold – холодный; неприветливый, сухой; scanty – скудный; discourse – лекция; разговор, беседа; to embarrass – затруднять, мешать, препятствовать, стеснять ) ; backward in sentiment(неохотно обнаруживающий свои чувства; backward – обратный /о движении/; медлящий, делающий неохотно ) ; lean(худой) , long(долговязый) , dusty(сухой; dusty – пыльный; сухой, серый, неинтересный ) , dreary(унылый) , and yet somehow lovable(и все же, в некотором смысле, приятный /человек/) . At friendly meetings, and when the wine was to his taste(на дружеских встречах = в кругу друзей , и когда вино приходилось ему по вкусу) , something eminently human beaconed from his eye(что-то в высшей степени человеческое светилось из его глаз/в его взоре; to beacon – освещать сигнальными огнями; светить; eminently – в высшей степени; заметно, примечательно; исключительно ) ; something indeed which never found its way into his talk(что-то, что никогда не проникало в его речь: «не находило дорогу в его речь») , but which spoke not only in these silent symbols of the after-dinner face(но что говорило не только в этих безмолвных знаках послеобеденного /выражения/ лица; face – лицо; выражение лица ) , but more often and loudly in the acts of his life(но чаще и громче = очевиднее в его поступках).

Mr. Utterson the lawyer was a man of a rugged countenance, that was never lighted by a smile; cold, scanty and embarrassed in discourse; backward in sentiment; lean, long, dusty, dreary, and yet somehow lovable. At friendly meetings, and when the wine was to his taste, something eminently human beaconed from his eye; something indeed which never found its way into his talk, but which spoke not only in these silent symbols of the after-dinner face, but more often and loudly in the acts of his life.

He was austere with himself(он был строг с собой; austere – строгий; аскетический, суровый ) ; drank gin when he was alone, to mortify a taste for vintage(пил джин, когда он был = обедал один, укрощая страсть: «вкус» к тонким винам; taste – вкус; склонность, пристрастие; vintage – сбор винограда; вино урожая определенного года, вино высшего качества ) ; and though he enjoyed the theatre(и хотя он и обожал театр) , had not crossed the doors of one for twenty years(он не переступал порога /ни одного театра/ уж двадцать лет; door – дверь ) . But he had an approved tolerance for others(но он проявлял неизменную терпимость по отношению к другим людям; to approve – одобрять; /уст./ показывать на деле; проявлять себя: to approve oneself an intrepid soldier – показать себя храбрым солдатом; approved – одобренный; принятый; апробированный, испытанный, проверенный ) ; sometimes wondering, almost with envy(время от времени дивясь почти что с завистью) , at the high pressure of spirits involved in their misdeeds(высокому давлению = накалу темперамента, содержащегося в их злодеяниях ; pressure – давление; чрезмерное использование; spirits – влечение, настроение; натура, темперамент, характер; to involve – вовлекать; включать в себя, содержать ) ; and in any extremity inclined to help rather than to reprove(и в любом крайнем случае он был более склонен помочь, чем осудить; extremity – конец; крайность; to reprove – упрекать, винить; бранить, делать выговор ).