Лейла Мичем: Дикий цветок

– Скорее уж, мама, питомник, где воспитывают поборников свободы.

– Ох, Джесси!

Опустошенная, как всегда после споров с дочерью, Юнис тяжело опустилась в одно из плетеных кресел, не переставая обмахиваться веером. Ссоры с дочерью разбивали ей сердце. Женщина тяжело вздохнула.

– Что они с тобой сделали в этой школе?

– Они лишь укрепили во мне то, во что я уже и так верила. Все люди рождены равными, и ни у кого нет права порабощать ближнего.

– Т‑с-с‑с! – зло прошептала Юнис, бросая взгляд на застекленные двери в поисках любопытных ушей. – Послушай-ка меня, моя своевольная доченька! Ты понятия не имеешь, что здесь происходило со времени твоего отъезда. В противном случае ты бы осознавала, насколько подобного рода разговоры опасны – в первую очередь для той же Типпи.

– А что у нас случилось?

– Я говорю не о нашей плантации, а о других. У соседей случилось несколько бунтов среди рабов. Все они потерпели неудачу, но твой отец тем не менее тревожится. Это совсем близко от нас. Плантаторы нынче скоры на расправу. Провинившихся рабов наказывают, причем безжалостно, должна тебе заметить. – Мать сверлила дочь глазами. – А еще теперь они не склонны мириться с теми, кто хотя бы в чем-то не согласен с существующим на Юге порядком вещей.

– Порядком… Рабство не имеет к порядку никакого отношения. Если уж откровенно, то порядок воплощает собой как раз аболиционизм.

Юнис перестала обмахиваться веером. Все равно воздух в легкие не прибывал. Женщина начинала задыхаться.

– Это как раз то, чего говорить никак нельзя, Джесси. Отец готов потакать любому твоему капризу, но подобного рода взглядов у себя в доме он не потерпит. То же относится и к твоей странной дружбе с негритянкой, – сокрушенно качая головой, сказала мать. – Я не должна была позволять тебе и Типпи дружить, когда вы были маленькими. Но тебе не с кем было играть. У меня просто не оставалось иного выбора. Мне не следовало уступать просьбам сестры и отсылать тебя учиться в Бостон. И уж точно мне ни за что не следовало позволять Типпи ехать с тобой. – Женщина укоризненно подняла одну бровь и усталым жестом прижала руку ко лбу. – Я напрасно надеялась на то, что ты понимаешь: по возвращении тебе следует перестать с ней дружить. Ты должна отпустить Типпи от себя: у нее свое место в жизни, а у тебя свое.

– Мама…

Джессика опустилась на колени подле сидящей матери. Пышные юбки ее платья напомнили Юнис о рыжеволосой кареглазой кукле, которую в детстве так любила ее дочь. Но на этом схожесть Джессики с куколкой заканчивалась. Юнис не понимала своей дочери. У нее были правильные черты лица, ровные зубы, огненные волосы, большие, выразительные глаза красивого карего оттенка… Но все это отнюдь не придавало лицу Джессики скромности и беззаботности, подобающих хорошо воспитанной девушке. Ее отец хотел бы видеть Джессику красивой, но непритязательной в своих интересах, такой, какими были дочери их друзей. Пусть увлекается нарядами, балами и флиртом с молодыми людьми. Пусть довольствуется положением избалованной дочери – единственной дочери одного из богатейших людей Юга. Но с самого рождения Джессика уклонялась от навязанной ей роли. Возможно, все потому, что девочка чувствовала: любовь отца компенсирует его разочарование ее поведением. Джессика слишком много думала, задавала не те вопросы, спорила и бунтовала. Такое поведение казалось Карсону отчасти даже милым в настолько симпатичной девчушке, как его дочь, вот только… если бы Джессика не была такой прямолинейной. Иногда Юнис подумывала о том, что было бы гораздо лучше, родись Джессика мальчиком.

– Я, конечно, понимаю, чего ты от меня хочешь, но не могу с этим смириться, – сказала девушка. – Я никогда не стану рисковать безопасностью Типпи, но и не смогу относиться к ней так, словно она хуже меня. Типпи умна и находчива. Мне до нее далеко. Она добрее и мудрее меня. У Типпи есть все те качества, которые я хотела бы видеть у идеальной подруги. Я не хочу причинять тебе и папе беспокойство, но я намерена относиться к Типпи так, как она того заслуживает. Я не могу повелевать ею как рабыней.

Юнис прижала ладони к щекам.

– Боже правый! Если бы твой отец мог тебя сейчас услышать…

– Уверена, он бы во мне разочаровался.

– Гораздо хуже. В характере твоего отца есть то, о чем ты даже представления не имеешь. Я не смогу предотвратить ужасных последствий, если ты не перестанешь носиться повсюду со своей привязанностью к Типпи. Боже правый! Подумай же и о ее интересах!