Тамара Сальникова - Узнай, что значит быть мной… Мир создан так, чтобы в нём удобно было большинству. Мне неудобно – значит, я умру?

– Вот одно слово женщины! Вдвоём одного ребёнка успокоить не могут! – Пятидесятилетний профессор свёл кустистые брови к переносице.

– Витя, все дети радуются подаркам! И только он недоволен! – Раздражённо отбивалась от его обвинений жена.

– Открой внучек. Ну порадуй свою бабулю. Маму с папой. – Старушка суетливо дёргала бантики, распутывая ленты и неловко притворяясь, что их развязал сам ребёнок. В результате её манипуляций на свет появились робот, вертолёт, и новенький модный костюмчик – брючки, рубашка, жилетка и даже галстук – бабочка.

Я же успокоился только тогда, когда жуткие ящики в обертке из фольги были убраны, на их место принесли привычный мне завтрак. Когда я макал печенье в молоко, мне показали робота и вертолёт в действии. Чудо электроники, марширующее от стены к стене с одной и той же фразой: «Я – робот», мне даже понравилось. Моя игра с ним – примирила маму со мной. Однако, это ни сколько не примирило меня с текущими событиями. Как только я доел, меня стали втискивать в новый костюм. Неудобный, с царапающими пуговицами, кусающим воротником и давящим поясом. Я не просто кричал. Я катался по ковру у ног взрослых, пытаясь вылезти, выкрутиться, вывинтиться из этой текстильной ловушки. В тот момент, когда я орал и бился на полу, ко мне подъехала моя новая игрушка. Робот застрял между мной и стеной, приговаривая одну и ту же свою фразу. Глядя на него, я успокоился. К тому же мне выдали ещё одну, дополнительную порцию любимого лакомства.

Пока я ел, стали приходить гости. Мама пригласила зачем-то очень много людей. Квартира наполнилась шумом, хлопками, грохочущими звуками. Они просочились в мою комнату, закружили меня, потащили в водоворот рук и лиц. Робот куда-то исчез, а на его месте образовалась мрачная, пугающая своей глубиной дыра. В страхе, что могу упасть в неё, я вырвался из западни своей комнаты и в попытке найти убежище от всего происходящего, убежал в зал, где и спрятался под стол.

– Где же ваш именинник? Ирочка, где виновник торжества?

– Ой, Маш, он такой стеснительный растёт.

– Как и положено всем детям – гениям. Знаете, за сколько он собирает кубик Рубика? Уже не дольше трёх минут! Маша, за сколько ты соберешь? Ну вот за сколько? За час?

– Витя, да ты что? Машка и за день его не соберёт!

– Илья, как тебе не стыдно так наговаривать на свою жену? Я ведь могу и обидеться на тебя!

Возле взрослых, кружились их дети, ведя свои не хитрые разговоры:

– Смотри какой робот. Он сам ходит и даже говорит.

– Да подумаешь, у меня тоже есть такой дома. Только намного лучше!

– А ты видела, какой дикий этот Валерик? Я с ним играть не буду! Пусть мама меня не заставляет даже!

– Он просто маленький, каких – то четыре года. Мне вот уже шесть.

– И мне. Ты тоже идёшь в школу на следующий год?

Под столом было темно и пусто. Когда мои глаза привыкли к темноте, я начал считать нитки на бахроме длинной скатерти. Забирая их в ладошку – одну за одной.

– Клоун, уже пришёл. Мама, ну и где же этот ребёнок?

– Танечка, доченька, а где Валерик?

– Я не знаю.

– Разве вы не вместе играли?

– Ира, он может в туалет убежал? Или попить? Куда он из квартиры денется.

– Бим-бом, динь-дилинь. Это я клоун – Динь! Кто у нас тут мальчик Валера?

Бахрома переполняла мою ладонь, а её ещё было так много. Я потянулся в бок за следующей горстью нитей и скатерть, влекомая моей рукой, тоже потянулась вслед за мной. А потом я упал, навалившись всем телом на складки ткани, путаясь в них и увлекая на пол то, что стояло на столе. Всё что я запомнил во время этого грандиозного падения, так это острый запах еды и бесконечный звон бьющегося стекла. Я до сих пор слышу хрустальный звон и вонь жареной курицы, когда заходит разговор про любой день рождения. Поняв, что произошло совсем плохое событие, я, уставший от горестей этого дня, принялся колотить себя по лицу руками…

Скатерть открыла изумленным гостям, то, что так тщательно скрывали члены этой семьи от всех. В том числе и от самих себя. Испуганно замер весёлый клоун. Его намалеванное лицо перестало соответствовать происходящему вокруг. Веселая нарисованная улыбка обрамляла, разинутый от удивления, рот. Да и кто бы искренне радовался, видя, как рушится идеально накрытый праздничный стол? Как расплываются на ковре лужи из смеси жаркого и различных напитков. Как горы закусок образуют по верх этой каши изломанные рельефы пестрящих бело-желто-зеленым островов. Как – верхушкой трагедии – большой красавец торт встречает пол «лицом к лицу». В бежевом креме тонут четыре тонкие свечи, которым никогда уже не гореть.