Сергей Колчин - Еврейское щастье

В целом, как вы поняли, не получил я удовлетворенности от своей временной обители.

Один прок, что на работу не ходить по городу, в холле той самой гостиницы этот обделанный объект недоделанный. Зашел туда в сопровождении директора. Вгляделся. И, правда, работы на три мазка. Директора, чтоб не мельтешил, отослал насчет обеда распорядиться, шапку из газеты «Труд» соорудил, приставил табуретку, макнул кисть и за дело. Минут двадцать малярничал. За это время почти не побеспокоил никто. Только одна дамочка заскочила. Села, замурлыкала песенку. Певичка, наверное. Или из кордебалета, уж больно ножки распрямила. Чуть банку с краской не опрокинула.

Потом отобедали с директором и генеральным менеджером этого, прости господи, отеля пятизвездочного. Не скажу, что особые разносолы подавали, но червячка заморил. От экскурсии по городу наотрез отказался. Что я в нем не видел? Одних фильмов про этот город штук сто смотрел.

Про город Энск (читатель, который понимает за коммерческую тайну, тот меня не осудит, почему я город-герой на великой русской реке Энском называю) ничего плохого сказать не могу. Но аэропорт – полное недоразумение. В туманах оседлых. Когда-то, еще при застойной Совдепии, на этом месте низинном болотная мошкара от квакушек хоронилась.

Из-за этих туманов неразвеянных пришлось мне на лишний день в Энске задержаться. Лишал себя остатков здоровья в тамошних едальнях. Да и валютные не ахти. Без огонька девахи.

Как открыли аэропорт, я на радостях горничной чаевые оставил. Прости, тетушка Сара, но хорошенькая девушка та горничная Наташка. Врала, что на четверть наших кровей. Не больше одной восьмой у нее, и то татской. Но разве в этом дело, если девушка добродетельна и целомудренна? Если способна повысить у постояльца верхний градус одухотворенности?

Заехал за мной опять тот же стиляга на развалюхе своей. Унижают нас везде, где только могут. Но я стерпел. Яков Моисеевич меня смирению научил. У него кулак с наковальню. Никакие Кличко с Тайсонами не устоят. Ну, может быть Валуев полраунда и продержался бы. У нас на стройке гастарбайтеры все как на подбор, словно только что из института челюстно-лицевой хирургии выписались.

Знал бы, какое вредительство строители коммунизма учинили, совсем худо стало бы мне. А так еду себе, и еду, одно утешенье – скоро конец позору. До аэропорта всего-то минут тридцать пути.

Ан нет. Не для тебя, Соломончик, такое счастье, чтобы в спокойности и необременительности путь твой тек. Уткнулись в пробище на переезд. С километр. А на встречке у обочины три дэпээсные машины прохлаждаются. Встали намертво. Спонсоров ловят.

– Другой дороги нет? – спрашиваю шофера.

– Нет, – отвечает. – А кабы была, так все одно не развернуться.

– Обычно надолго такая бодяга? – нервно интересуюсь и «Ролекс» свой демонстративно постукиваю.

– Как повезет, – отвечает равнодушно. – Бывает, и часа на два закрывают.

Ну, думаю, Соломоша, приплыли. Если обратно возвращаться, так по мне лучше повеситься. Я Наташке фальшивую банкноту сунул, мне ее на юбилей наш плиточник Шрейбрегер от чистого сердца презентовал.

Впереди тачки – не чета моему годовалому лендроверу с деревянными панелями. Мазерати, Порше Кайены, Феррари. Парочка Ягуаров затесалась. Чтоб я так жил, как я их всех хочу! Мне же, доверенному лицу самого Шнипперсона, приходится париться в раздолбанной пятерке. Радует только одно, что никто из знакомых меня не наблюдает в таком безобразии, не то позор несмываемый на все мое колено.

Тут смотрю, глазам своим не верю. Протираю их. Нет, не привиделось. Сопровождающий мой достал из бардачка флягу конька и практически на глазах местных страж порядка добрый глоток хлебнул. Потом мне протягивает. «Примите, с устатку», – угощает. Хоть и не люблю я этого, и не приучен, но от безнадежности полной приложился. Кулаком занюхал и спрашиваю: «Не боишься, что прав лишат?» «Неа, – отвечает. – Нету у меня прав».

Чувствую, тепло разлилось по нутру, и не так стыдно стало. И паренек вроде ничего себе. Ушлепок, конечно, но, как выяснилось, не вредоносный. Можно и из такого пользу извлечь. Причем вполне себе конкретную, имеющую градусное выражение.

Через некоторое время, видя мои неустанные терзания, водитель интересуется: «Скоро конец регистрации?».

– Минут двадцать осталось.

– Успеем тогда, – говорит парень и пересекает на своем тарантасе коррозийном две сплошные полосы.

Вот уж никогда не думал, что мне, простому рабочему человеку от самой что ни на есть сохи, доведется присутствовать при торжестве отечественного автопрома. Пятерка проехала мимо полицейских и дальше вдоль по встречной полосе к шлагбауму. Блюстители сделали вид, что ничего не происходит такого необычного, что так и надо мимо них все правила бесплатно нарушать. Люди из застрявших машин недоуменно смотрели вслед и удивлялись такому наплевательскому отношению пятерки к престижным иномаркам и необъяснимому бездействию властей уполномоченных при палках и свистках в новеньком обмундировании от Юдашкина.