Георгий Янс - Окрашенное портвейном (сборник)

Нам выдали метлы, лопаты, совки и поручили убирать территорию перед главным входом в институт. Мы сидели на лавочках, разморенные теплом и предвкушением кайфа ничегонеделания, пока не показался куратор группы, Владислав Николаевич, про которого на факультете говорили: «Слуга царю, отец солдатам». Он искренне любил все советское: родину, колбасу, студентов. При этом был энциклопедически образованным человеком, никогда не повышающим голоса. Увидев, что мы сами по себе, а уборочный инвентарь сам по себе, с показным недоумением воскликнул:

– Братцы, а что мы сидим? Хотите в «черный список» попасть перед самым окончанием? Хотите в школу пойти работать?

Желающих работать в школе не оказалось, мы дружно взялись за метлы и лопаты, но с тем же кайфом «ничегонеделания», начали демонстрировать видимость деятельности: наши девочки справа налево и слева направо мели по асфальту, а мальчики взад вперед шаркали лопатой. Владислав Николаевича наши дворницкие потуги вполне удовлетворили, вряд ли посмеет, кто теперь сказать, что мы не участвуем в ленинском субботнике, и с чувством законного удовлетворения преподаватель скрылся в здании института.

Мы еще по инерции полчаса мели и шаркали по асфальту, пока я не предложил:

– Чувство законной гордости в эти минуты переполняет весь советский народ. Одна половина прогрессивного человечества смотрит на часы: «А не пора ли в магазин?» Другая половина удивляется: «Что разве еще не сходили?»

– Ты забыл главное. Если партия говорит: «Надо». Комсомол отвечает: «Сейчас сбегаем», – заметил Андрей.

– Ребят, вы чего, очумели? Давайте, хоть еще полчасика поработаем, – возмущается Мария, наш комсомольский вожак и моя будущая супруга, та самая с привкусом салата.

– А давайте посоветуемся с коммунистом Бахиревым. Что он скажет, наш старший товарищ? – предложил Андрей.

Бахирев был нас старше на несколько лет. Отслужил в армии, там же попал в партию. Но не кичился ни тем, ни другим. Он был не только старше нас, но и рассудительнее. Кому-то это казалось тугодумством. Но, уж, если он заводился, остановить его было практически невозможно. В отличие от нас, юнцов, он мог уже уходить в запой. Эта слабость руководством факультета ему прощалась за то, что совмещал в себе несовместимые вещи: он был не только коммунистом, но и порядочным человеком. Вот и сейчас, прежде чем ответить, он задумался, производя в голове, как выяснилось позже незамысловатые арифметические расчеты.

– Что я мужики скажу. Я всегда «за». Но только, если в «легкую». Вы же понимаете, скоро пойдут сплошные майские праздники, а мне обязательно надо продержаться. Фигня получится, если я накануне окончания сорвусь. Да, и вообще, никому сейчас не след нарываться на неприятности. Так что давайте только в «легкую», и по домам.

Бахирев, конечно, прав. Желающих пройтись в «легкую» набралось человек восемь. Девчонки также проучаствовали. Их вклад в общее дело всегда приветствовался: выпьют на копейку, а денег вносят наравне, а то и поболее. Деньги собрал Андрей, и мы с ним потрусили в магазин. В магазине застряли почти на час, так как вся страна в едином порыве приняла участие в коммунистическом субботнике. К шести благоприобретенным бутылкам портвейна мы присовокупили еще шесть сырков «Дружба», триста грамм «Докторской» колбасы, порезанной на ломтики и буханку черного хлеба. Наше возвращение совпало с окончанием коммунистического субботника. Метла и лопаты были сданы. Ильич может гордиться нами.

– Куда пойдем? Как обычно, в скверик? – поинтересовался кто-то.

– А куда еще же, – заметил Бахирев. – В теньке у пруда сядем. Сольемся с природой, так сказать.

В теплую погоду скверик был нашим ритуальным местом. Если хотелось в уединении почитать, выпить в компании, назначить девушке свидание, всегда шли туда. Уже через десять минут мы были в скверике, и на двух впритык расположенных скамейках, расставляли бутылки и раскладывали более чем скромную закуску. Когда все уже было готово к завершению коммунистического субботника на оптимистической ноте, выяснилось, что у нас отсутствуют емкости для питья.

– Будем пить из горла. Нам не привыкать, – крикнул кто-то из девчонок с комсомольским задором.

Я же лишний раз убедился в преимуществе портвейна перед другими напитками. Сухое вино – это напиток не для компании. Пьешь много, а толку мало. Водка – напиток в целом неплохой, но для нее требуется более – менее сносная закуска, да и из горла особенно не попьешь. А портвейн всем напиткам напиток! Не требователен к закуске, легко пьется из горла, очень хорошо развязывает языки, неразборчив к компании и месту выпивки.