Свят Василев - Искусство отпирать замки. Пособие для разорителей гнезд и всех сопричастных

– Модельный бизнес – штука жесткая, – добавил Вальдшнеп.

– Лучше помалкивай, – Птицеед повысил голос, – Вы не слушайте моего сына, Виолетта Евгеньевна. У нас с вами куда больше общего, чем с ним. Он уверен, что понимает моду. Напомадил усы, закрутив их кверху. Закатал рукава рубашки. Продел булавку в узел галстука. Сидит в жилете от Тома Форда и краснеет.

Когда Вальдшнеп нервничал или злился, у него обильно потели подмышки. Вот и сейчас он чувствовал, как взмокла сорочка.

– Что есть мода, если не набор недолговечных предпочтений? – Птицеед взял в руки один из эскизов. – Мне нравится. Особенно то, как вы обошлись с лифом у платья. Навевает art nouveau . Осталось найти гибсоновскую девушку.

Виолетта Евгеньевна так и не поняла, похвалил ее Птицеед или нет. Она исступленно смотрела на модельера, боясь сказать лишнего.

– Можете показать платье на модели?

Женщина кивнула, вытирая слезы. Пригласили ее помощницу.

– Конечно, на манекенщицу она не тянет, – протянул Птицеед. – Однако будем работать с тем, что имеем. Как вас зовут?

– Анна.

– Какой ваш натуральный цвет, Анна? Блонд совершенно не красит это холеное личико.

– Коричневый.

– Оставайтесь шатенкой! Нечего себя уродовать, – Птицеед ходил вокруг девушки кругами. – Значит так, пройдите, пожалуйста, вон туда и переоденьтесь. Учтите, только от вас зависит будущее Виолетты Евгеньевны.

Анна успела пожалеть о своем участии в этом предприятии. Но разве откажешь собственной тете. Тем более, что та так рьяно ее упрашивала: «Племяшечка, ну пожалуйста! Ты у нас такая красивая. Я сошью тебе столько отличных нарядов. На тебя посмотрят, тряпки мои оценят.» Никто, естественно, в успех не верил. Но когда на третье или четвертое письмо Виолетты Евгеньевны пришел ответ, все сразу всполошились. Анина мама, никогда о fashion-индустрии не помышлявшая, вдруг захотела сделать из дочери модель, но студентка в грубой форме открестилась от такой сомнительной затеи.

– Не желаю, видишь ли, вешалкой работать! – сказала Анна. – Никакие курсы мне не нужны. Да и вообще, для новой Водяновой я немного полновата.

– Это легко исправить, – встрял отец.

– Ну уж нет!

Анна примерила платье. Покрутилась перед зеркалом, поправила волосы. «А тот, что рядом со стариком – очень даже ничего. Симпатичный. Может попробовать заговорить с ним, когда все закончится? Мода-модой, а удачное замужество еще никто не отменял. Все-таки я достаточно красива, что бы этот высокомерный старик не думал.» – с этими мыслями вышла к Птицееду. Модельер стоял не шелохнувшись. Девушка следила за его глазами. Они скользили по ее фигуре снизу-вверх. После недолгих раздумий он заявил:

– Мне нравится вырез каре. Мне нравится мятно-кремовый пояс, делающий акцент на талии. Силуэт легок и воздушен. Вот только эти чудовищные туфли! Кто вам их выбрал?

– Это мои любимые лодочки! – ответила Анна вместо Виолетты Евгеньевны, которой и был предназначен вопрос, так как она придумывала образ.

– Моя дорогая! – Птицеед положил руки на плечи девушке. – Покуда век красоты короток, люди будут обречены любить уродство. Запомни. Немедленно избавься от них.

Анна послушно, но не скрывая возмущения, скинула туфли.

– Так-то лучше!

Минуту или две Птицеед смотрел на придуманный Виолеттой Евгеньевной наряд. Все замерли в ожидании. Один Вальдшнеп коротал время, листая новостную ленту в телефоне.

– Вот как мы поступим, – произнес модельер, сняв очки. – Я возьму у вас это платье, но при одном условии.

Не помня себя от радости, Виолетта Евгеньевна расплакалась. Излишняя эмоциональность женщины не производила на Птицееда должное впечатление.

– Разумеется, предложенный вами фасон пойдет на prêt-à-porter 1 1 Индустрия массового производства брендовой одежды (фр.). . Иначе никак. Я добавлю это платье в обновленную базовую коллекцию, которую покажут будущей весной. Мои юристы за пять или семь дней подготовят контракт вам на подпись. Будете получать небольшой процент в течение года. После – ваше платье целиком и полностью моя собственность. Вы шестой человек в моей практике, который сумел меня заинтересовать. Есть повод для гордости!

– Я…я…бы хотела работать у вас, – выпалила Виолетта Евгеньевна.

– Нет, это исключено.

– Но почему?!

В Анне росло отвращение к модельеру. Кем он себя возомнил? Девятизначные суммы на банковском счете не дают право так обращаться с людьми. Студенческий максимализм девушки еще не перешел в стадию затухания. Она была слишком восприимчива к любым проявлениям несправедливости, даже в тех случаях, когда оно искупалось деланым великодушием.