Liudmila Matveeva - Поцелуй меня, Иуда! Дорожная повесть. Странная дружба

Так вот, носи она только эти самые портки, ее нельзя было бы отличить от мужика.

Но она всегда повязывала голову белым платком или косынкой в горошек, под подбородок.

И это пугало до спазм в горле. Звали «сестер» Саша и Шура.

Когда на совковом телевидении появились два иудея-комика, под видом бабок, в платках, но в мужских костюмах и с сизой щетиной на лицах – я вдруг испугалась тем забытым, в глубины подсознания ушедшим, прежним детским, а потому острым и настоящим, страхом.

Относительно недавно нишу эту занял поющий и отлично играющий на гитаре довольно молодой как бы «мущинский» дуэт «Новые русские бабки».

Оригинально. До ужаса. Для меня лично – так буквально до ужаса.

Но я вовсе не о мужиках с бабьей ориентацией. Я, скорее, о женской любви. Хотя мало что в ней понимаю до сих пор. И боюсь понимать больше.

Отвечала ли моя Алла Николаевна взаимностью Клаве?

И каким образом?

Это мне до сих пор не ясно до конца. И, в общем-то, неизвестно. Хотя и были потуги и попытки «очевидцев» и досужих «свидетелей», охочих до чужой и чуждой им личной жизни при полном отсутствии собственной, рассказать мне всю «правду-матку» о матери.

Я расставалась с этими людьми сразу и навсегда. За что и слышала, тоже, правда, в спину или окольными случайными путями, из уст доброжелателей, про пресловутое «яблочко от яблоньки».

Мне было даже не обидно, а просто смешно. Пусть уж я буду тем самым яблочком. Гораздо лучше, чем свиньей от свиноматки, сучонкой от суки и так далее по схеме.

Да, так вот, о взаимности. По-моему, Алле Николаевне моей было просто УДОБНО с Клавкой-рабыней, Клавкой – мужиком, без ума влюбленной в красавицу Аллочку, свою «спасительницу» – а мать моя буквально вытащила ее, пьяную, из петли, и та сразу же «повесилась» на шею матери.

Как же дошла эта Клава «до жизни такой?»

А вот как.

Поцелуй меня, Иуда!

Ч. 4 Откуда есть-пошла нелюбовь к некрасивым девушкам

Часть четвертая. Откуда есть-пошла нелюбовь к некрасивым девушкам.

Девушка Клава пришла на работу в типографию, – где Алла Николаевна была уже начальником переплетного цеха, – простой брощюровщицей, то есть по-русски – носильщиком, грузчиком и такелажником готовой печатной продукции.

Девушка Клава была хорошего мужского роста, размер обуви имела тоже будь здоров, а с личика была ну вылитый паренек – короткая стрижка, крутые плечи, мускулистые руки, длинный толстый нос хоботком, близко посаженные к этому носяре глубокие и маленькие глазки, короче, настоящий муравьед из телевизора про экзотических животных.

И характер у Клавы был странный и тяжелый.

Окидывая незнакомый коллектив угрюмым и не очень добрым взглядом, Клава улыбок ни от кого не ждала.

Бабоньки-переплетчицы так и обомлели, когда она произнесла первое свое слово «Здравствуйте!» глубоким басом.

Затянувшуюся безответную паузу прервал приятный, звонкий, отлично смодулированный голос очень симпатичной женщины в новомодном костюмчике джерси, ладно сидящем на чуть полнеющей, весьма женственной стройной фигурке, с красивыми ножками, в «лодочках» на высокой шпильке. Дама оказалась начальницей. Она приветливо поздоровалась с Клавой и распорядилась, чтобы сотрудницы ознакомили новенькую с объемом работ.

Нелепо выглядело на Клаве ее короткое, в обтяжку на огромных выпуклых грудях, кримпленовое платье с большими красными розами и зелеными листьями. Толстые столбообразные ноги с круглыми, как блюдца, коленками, обуты были в тапки-полукеды с белыми носками.

Толстуха Зина провела Клавдию на склад, и кладовщица, неодобрительно ворча себе под нос, что размеров «прям как есть мусских» и не найти, наверное, все же выдала девушке Клаве, порыскав по сусекам, синий сатиновый коротенький халат, нарукавники и брезентовые рукавицы. А также – огромную стальную тележку на шести колесах. Все – под расписку.

Клава ловко ухватилась за ручку тележки и повезла ее снова в цех. Там в углу свалены были до потолка тюки с готовой продукцией, которую отвезти надо было срочно во двор и перегрузить сначала на автокар, а потом – поднять в здоровенную фуру, стоявшую под погрузку с утра, и водитель матерился, что уже почти опоздал, елки зеленые, а грузить он не нанимался…

Начальница Алла Николаевна встала из-за стола, увидев Клаву с пустой тележкой, подошла к ней, и ласково взяв за руку, сказала, глядя прямо в глаза: «Клавдия Васильевна, я очень на Вас надеюсь! И спасибо Вам огромное заранее. Пусть этот водитель уезжает со двора побыстрее, весь нам тут на первом этаже кислород испортил!»