Саша Чекалов - Обновлённый мир

Вернув Последнему прямоугольник драгоценного пластика (наличие какового пластика у гражданина Обновлённого Мира само по себе означало столь высокий социальный статус, что… приходилось, пожалуй, всерьёз задуматься о последствиях бесцеремонного обращения), Гоша угрюмо ждал. «Нелегал», уловив в Гошином настроении перемену, лучился ехидным дружелюбием.

– Итак, юноша смуглый со взглядом юлящим, вот тебе завязка. Или, если угодно, посылка. Жили некогда смелые люди, аргонавты. Главного звали Ясень, и неспроста, потому что и вправду был ясен, как горный поток, как даль на заре, как взор девушки в тот миг, когда утрачивает основания ею называться… Короче, чёткий был пацан. – Последнее слово Гоше знакомо не было, но и без него всё пока было более или менее понятно. – Был у Ясеня и его команды корабль… ну, огромная лодка, трирема. После того как они сплавали в одно место (тогда вообще много плавали: было где) и привезли оттуда довольно невзрачную кошму [«Ух ты, – насторожился Георгий, – слово из заповеди!»] , делать им было особо нечего; в итоге все разбрелись кто куда, а сам Ясень остался жить на корабле – предварительно оттащив его с помощью грузчиков на значительное расстояние от моря… Ты не знаешь, что такое море? Окей, проехали. В общем, корабль стал Ясеню домом. Один каталонский цыган даже фильм документальный снял… ну, фильм: картинки движущиеся… Эх, ничего-то вы не застали, щеглы! Короче, будто машеромов объелся, и – видения… Только машеромы жрать не надо.

А мне в ту пору годочков было примерно, как тебе, даже поменее, кантовался я на триреме кем-то вроде юнги. Дело известное: принеси-подай – плюс контрольный пульт ежедневно метанолом мыл, и панели в рубке, и раму главного окна, панорамного, а окно – это… Не, ну как тут рассказывать, когда ты ничего не знаешь!

Дед замолчал. Извлёк (из того же пояса безопасности – явно таившего в себе ещё много сюрпризов) шмат первосортного жевательного пластилина марки «Экстра». Разломив надвое, бóльшую часть протянул Гоше. Тот («Была не была!») взял, отщипнул кусочек поменьше и, сунув в рот, начал осторожно перекатывать языком, постепенно нагревая до нужной температуры. Старый пройдоха последовал его примеру.

– В общем, это первый мой рассказ тебе сейчас был… Резюмирую: славные дни позади, предводитель живёт в медленно ветшающем судне, а кошма, прибитая четырьмя костылями, висит на стене кают-компании. Никого нет. (Только вертится под ногами режиссёр: съёмки заканчивает.) В общем, идёт нормальная, размеренная, тягомотная жизнь на покое. А точнее, смерть заживо, потому что для героя такое существование – это не жизнь.

И вот однажды потерял я нож. – Вздрогнув от неожиданности, Гоша, успевший погрузиться в некую полудрёму, снова внутренне подобрался и стал ловить каждое слово, несмотря на то что непонятных меж ними становилось всё больше и больше. – А как на Балканах без оружия! Сам понимаешь… Делать нечего, по своим же следам возвращаюсь к «Арго» (так корабль назывался), поднимаюсь на борт и спрашиваю у Ясеня, не находил ли он моего любезного Дюральдана…

Не успел Гоша подумать, что неплохо бы дать имя и своему ножику, как сверху зашелестело и через секунду на дорогу в паре бильярдов от сидящих рухнул обломок дикорастущего кварца величиной с задницу взрослого изюбробозона. Синхронно задрав головы, Гоша и дед вперились в громоздящийся над ними скальный массив, но разглядеть что-либо определённое в тумане заведомо нереально (это знают даже Последние, не то что преуспевающий систерций в расцвете лет).

– Уходить надо. – Старикан выжидательно глядел на Георгия. – Спалили место, теперь покоя не дадут.

– Кто?

– Горные евнухи, неужели не в курсе? Племя кочевое, без определённого места жительства… Я-то думал, ты их изучил досконально, потому и назначен подорожные проверять…

Гоша насупился, но спустил и этот выпад: начнёшь оспаривать – вопросы задавать станет, поймает на несоответствии, позору не оберёшься… Поэтому – попросту дёрнул всем корпусом, чтобы в следующий миг уже стоять на одной руке, помахивая над головой босыми стопами (ботинки сбросил чуть раньше, пусть проветрятся: неизвестно, когда возможность подвернётся в следующий раз). Затем столь же техничным движением подкинул себя вверх, кувырок… и снова на своих двоих: насвистывает, независимо глядя мимо. Знай наших, дедушка!

– Силё-он. – Последний одобрительно крякнул, хотя глаза его, Гоша чуял это даже не глядя, по-прежнему смеялись. – Ну что, двинули?